Судный день
Шрифт:
– Да, граф много где побывал. По его словам, графа при дворе уважали. Оно и понятно – граф был таким веселым господином. – Она робко улыбнулась и взглянула на хозяина, будто извиняясь, что сказала что-то нехорошее о графе, который, несмотря ни на что, был гостем. Но хозяин не обращал на нее внимания – теребя в руках салфетку, он исподлобья поглядывал на Томаса.
“Да какая муха их укусила? – подумал я. – Тут сразу и не решишь, который из них больше встревожен и менее разговорчив”.
Томас повернулся к Бигги, но теперь и из нее слова было не вытянуть – она лишь покачала головой, быстро посмотрела на
Интересно, а скоро ли Томас раскроет наш собственный секрет – о том, что граф вовсе не умер своей смертью, а погиб от руки убийцы. Когда мы после вскрытия прибирались в кузнице, Томас поделился со мной своими соображениями и сказал, что решил выждать какое-то время. Подозреваемых у нас мало, поэтому вовсе незачем пугать остальных. Однако он не был до конца уверен и собирался в зависимости от ситуации менять тактику. Он решил, что если до завтрашнего вечера мы не выясним, кто убийца, то попробуем слегка – как он сказал – “разворошить муравейник”.
– Он назвал Марию потаскухой!
Все повернулись в нашу сторону и посмотрели на хозяйку, а на губах у той заиграла улыбка – вот только доброй ее назвать было нельзя. Светившееся в глазах презрение от этой улыбки лишь усиливалось. Она не сводила взгляда с Марии.
– Посмотрите на нее! Как она одета! Она выставляет себя напоказ перед мужчинами!
Мария нервно схватилась за верхнюю пуговку на корсаже – та вновь оказалась расстегнутой. В ее глазах блеснули слезы. Но она промолчала.
Однако трактирщица припасла для нас и другие сюрпризы:
– Эту оборванку он назвал колдуньей, – она уставилась на Бигги, которая выдержала ее взгляд со всем спокойствием, – она и есть колдунья, чего бы там профессор ни утверждал. Она знается с духами – сама это сказала! Ясное дело, колдунья! – И хозяйка вновь отхлебнула вина. Теперь взгляд ее слегка затуманенных глаз остановился на плотнике. – Пьяница. А уж по поводу этого… этого плотника, – эти слова она буквально выплюнула, при этом с нижней губы у нее упала капелька слюны – упала и медленно стекла по подбородку. Трактирщица быстро утерла рот и схватила графин с вином.
“А что он про тебя сказал?” – чуть было не выпалил я, но сдержался.
– Чертова старуха! Я, может, и выпиваю, зато умею язык за зубами держать! – Взгляд плотника загорелся гневом.
Хозяин схватил плотника за плечо:
– Выбирайте выражения, когда обращаетесь к моей супруге!
Плотник стряхнул его руку и уже более мирно проговорил:
– Ладно-ладно, только она пускай тоже выбирает.
Трактирщик настороженно посмотрел на другой конец стола:
– Герта, дорогая моя, возможно, тебе лучше прилечь? Ведь ты не совсем здорова…
Но та лишь злобно усмехнулась в ответ:
– Дорога-ая Ге-ерта, возмо-ожно, тебе лучшшшше приле-ечь… – передразнила она. – А как граф называл тебя, любезный мой Херберт? Вспомни-ка – ведь граф называл тебя кутеночком и гладил по голове. Ты так мило поддакивал ему, смеялся над каждой шуткой. И над “кутеночком” тоже смеялся. Только вот никакая это не шутка… Это… это… правда… – Уставившись застывшим взглядом на скатерть, она умолкла. На глазах у всех ее лицо перекосилось, по щекам, прокладывая бороздки в слое пудры, заструились слезы, а губы
Томас быстро подошел к хозяйке и, ласково похлопав ее по плечу, посмотрел на трактирщика и Марию.
– По-моему, хозяйке пора отдохнуть. Я вам помогу.
Хозяин рванулся к жене и взял ее под руку, помогая подняться.
Мария встала с явной неохотой, но это и неудивительно – сначала ей пришлось выслушать столько брани в свой адрес, а сейчас, как ни в чем не бывало, еще и помогать обругавшей ее хозяйке. Но помочь раздеться ей могла только женщина, поэтому у Марии не оставалось выбора.
– Я помогу, если хозяин позволит, – предложила Бигги, поднимаясь, – а Марии лучше прибраться здесь. – И она посмотрела на усыпанный осколками пол. Не дожидаясь разрешения хозяина, Бигги приобняла трактирщицу, помогла той встать на ноги и, что-то приговаривая, повела к выходу. Когда они исчезли за дверью, озадаченный Томас тихо проговорил:
– Моя помощь была бы здесь лишней, – и вернулся на свое место.
Глава 14
Пока Мария подметала пол, я убрал тарелки с остатками еды и, по указанию Марии, расставил чистые тарелки для торта. На хуторе в Хорттене я привык помогать по дому, да и в профессорском доме часто бывали гости, так что служанке требовалась помощь.
Посыпая пол чистым песком, Мария посмотрела на меня с благодарностью, и я огляделся, придумывая, чем еще помочь. Но так и не придумал.
Томас и священник разглядывали деревянный переплет Библии. Во время ужина священник держал книгу рядом с тарелкой – видимо, книга была настолько дорога пастору, что он не спускал с нее глаз. – А в Судный день мы увидим трон, и на нем – Agnus Dei [13] а вот здесь, посмотрите, профессор, видите – дьяволы увлекают безбожников в вечную тьму. – Он показал на нижнюю часть изображения, и я заметил буквы, на которые утром внимания не обратил. Под ногами Агнца Божьего виднелась изящная надпись: “Dies Irae”.Светопреставление или Судный день, как его требовал называть старый пастор Кнутсон в церкви Нюкьерке.
13
Агнец Божий ( лат.).
Желая послушать, о чем они беседуют, я пересел на место Альберта. Томас кивал и восхищался удивительной резьбой. К столу подошла Мария – сев на мое место, она пожала мне руку и сказала:
– Спасибо за помощь.
Плотник повернул голову и посмотрел на нас, однако ни слова не сказал.
– Во время прекрасной поминальной молитвы по графу д’Анжели, – Томас взглянул поверх очков на священника и ловко поменял тему беседы, хотя предмет остался прежним, – вы сказали, что, возможно, близится день, когда мы предстанем пред Высшим Судьей.