Судья
Шрифт:
Я сбросил обувь и куртку и завалился на кровать.
День прошел насыщенно.
Казалось бы, моя прошлая привычная жизнь прервалась. Меня обманули и закинули в другой мир. Тут все мои надежды на то, что я устроюсь более-менее цивилизованно, тоже не сбылись. Жить мне придется в окружении людей, которые пока вызывают больше вопросов, чем симпатий. Вместо работы по специальности придется охотиться, а может и вкалывать на тяжелых работах, как получится.
И все же, я не чувствовал каких-то сожалений. Может секс меня так расслабил, не стоит недооценивать физиологию. А может просто принял новую реальность. Да, прошлый период жизни закончен, и его не вернуть.
Есть проблема, связанная со статусами. Хозяин-домовладелец может себе позволить больше, чем арендатор, вроде меня. Хоть бы и на женщину я не могу претендовать, даже в публичный дом могут не пустить. Это важно.
Еще одна проблема, хотя пока она не касается меня напрямую, это положение женщин. Если смотреть на нашу партию переселенцев, то основная масса девушек просто получила ту работу, на которую нанималась. Пара дам в возрасте вряд ли привлечет к себе интерес, получается, что обиженной оказалась всего одна, Настя. Одна девушка из двадцати против воли помещена в публичный дом, много это или мало? Если судить по статистике – не много. Но для самой Насти это катастрофа. А если бы у меня был к этой Насте личный интерес, то и для меня статистика не стала бы утешением.
А если в обществе могут поступить так с Настей, то могут по какому-нибудь другому поводу и простого переселенца Олега обидеть.
Сомнительно все это. Очень.
Звякнул коммуникатор. В почту посыпались письма. Среди обычного хлама оказалось письмо от жены. Такое же безликое, как мое вчерашнее, «Скучаем, у нас все хорошо, девочки передают приветы, пиши подробности». Девочки могли бы и сами написать, если скучают, подумал я. Но надо честно признать, дочки к матери привязываются гораздо больше, чем к отцу. А мои еще и привыкли к тому, что папа всегда на работе. Если я исчезну, для них мало что изменится. Только материальный уровень упадет.
Написал жене ответ о том, что подробности сообщать не могу, секретность. Что живу в поселке посреди красивой природы, все круто, познакомился с коллегами, определился с местом работы и жильем. В общем, правду написал. Всегда считал, что нужно говорить правду.
***
Проснулся я от щебетания птиц. Это приятный способ, гораздо приятнее, чем от будильника, или от лая стаи бездомных собак, которых прикормила добрая, но не очень умная дворничиха. За окном постепенно светлели рассветные сумерки. Чувствовал я себя превосходно.
После подъема позавтракал в кафе рядом с общежитием, оно открывалось в семь, чтобы успели позавтракать люди, которым надо к восьми на работу. Там действительно кормили очень дешево, при этом пища оказалась вполне съедобна. Просто готовят и подают ее не как в ресторанах, а как в столовых, из общего котла. Но мясо от этого не перестает быть мясом, а сырники со сметаной остаются сырниками.
Затем я взял винтовку и пошел к ближайшему выходу из деревни. Парни на посту проводили меня ленивыми взглядами. Я поинтересовался у них, где удобнее вывести нули на прицеле. Они махнули рукой на дорогу:
– Отойди немного вдоль дороги и стреляй. До леса тут на километр вырублено все, зверь неожиданно не нападет.
В качестве мишени я использовал кусок картона, пришлось помучиться, закрепляя его на высоком пне на обочине дороги. Затем в соответствии с инструкцией, найденной в местном интернете, настроил прицел. Судя по кучности, метров с трехсот снайперским патроном я мог, при стрельбе с упора, уверенно попасть в голову неподвижного человека. А в грудную мишень, получается, метров с шестисот, если правильно поправки учесть и условия не сильно сложные. Патроны у меня были именно снайперские, разницу между ними и обычными мне еще на Базе продавец объяснил. Еще он что-то о нарезах говорил, что моя винтовка точнее более новых.
К десяти утра я был собран и ждал Пашу перед общежитием. Он приехал на бортовой Газели с лебедкой в кузове. С ним было еще четыре человека, я стал пятым. Мое место было в кузове, на автомобильном кресле, развернутом лицом в сторону правого борта. Слева на таком же кресле сидел второй стрелок.
– Если увидишь крупного свина ближе, чем за полсотни метров, сразу стреляй ему в лоб, если спереди, или под лопатку, если сбоку, – проинструктировал меня Паша перед тем, как поехать. – Стреляй, пока он не упадет, если он до машины добежит, потом замучаемся ремонтировать, отец всем нам потом мозг выест. А если он дальше полусотни метров и не атакует, лучше не трогай, с большего расстояния они на машины не бросаются.
Я удивился, что мне поручили такую ответственную роль, а потом понял, что более опытные члены бригады просто предпочли ехать с комфортом в кабине, а мне досталась тряска в кузове.
***
Дорога представляла собой наезженную колею, виляющую по редкому лесу из высоких толстых деревьев, кое-где преобладали сосны, кое-где – буки. Места с густым подлеском дорога по возможности огибала, хотя иногда было видно, что часть деревьев и кустарника вырублены. Ехали мы недолго, может минут десять. Потом свернули, немного отъехали от дороги и остановились в дубовом лесу. Выгрузились, водитель остался в машине.
– Дальше пешком придется, чтобы зверя шумом двигателя не пугать, – пояснил Паша. – Первым идет Рыжий, потом Фома, дальше я, Олег, как новичок, последним.
– Посматривай назад и очень внимательно смотри вверх, – проходя мимо, буркнул Рыжий.
– Патроны в патронники, оружие на предохранители, – скомандовал Паша.
Все передернули затворы винтовок и автоматов, а потом и пистолетов. Я тоже.
Потом мы пошли разреженной цепочкой, держась друг от друга на расстоянии в пару метров. Я смотрел на охотников и старался делать как они. А они держали винтовки и автоматы так, чтобы иметь возможность выстрелить в любой момент, старались не шуметь и вертели головами по сторонам. Мы шли вдоль следов наезженной колеи по редкому лиственному лесу, в основном тут росли буки и дубы, подлесок был редким.
Я был напряжен. Некоторые животные, когда люди идут группой, нападают на последнего. И мне это очень не нравилось. Из красного списка хищников мне нужно было опасаться длиннолапого медведя, который нападает из кустов, и лесного кота, нападающего сверху. В лесу, по которому мы шли, сплошного подлеска не было, так что длиннолап пока был не актуален. Я сосредоточился на мощных ветках деревьев, проходящих над нами на высоте в несколько метров, хотя и назад тоже поглядывал.
Примерно в километре от дороги я заметил краем глаза движение вверху. Присмотревшись, увидел на ветке, под которой проходил Рыжий, метнувшийся в листве конец нервно бьющего хвоста. Вы выдели, как дворовый кот собирается прыгнуть на голубя? Он не может контролировать движения своего хвоста и возбужденно переступает лапами. Тут было то же самое, только хвост толще.