Судья
Шрифт:
– Ничего себе, – озадачился я. – Жаль. Вообще никак?
– С Леной никак. Хотя, – задумалась маман. – Есть одна мысль. Ты знаешь девушку, которая не профессионалка, она с вами в партии была?
– Настю? Знаком.
– Попробуй с ней поговорить, а? Она мне тут истерику устроила, я дала ей пока отдохнуть, но предчувствия на ее счет у меня плохие. Если ее так оставить, она или сама повесится, или убьет кого-то, или мозгами тронется.
Я растерялся, пожал плечами.
– Да я не психолог как бы.
– Зато
В коридоре, в который выходили номера девушек, обстановка со вчерашнего дня поменялась кардинально.
Вчера все двери были закрыты, действие происходило за ними, а жаждущая публика ждала в зале.
Сегодня все остатки приличий и сдерживающие факторы были отброшены. В коридоре стоял густой запах секса. Большинство дверей номеров были открыты нараспашку, мужчины толпились прямо в номерах. Звучали стоны, шлепки, скрип кроватей, вульгарные шутки, смех.
Проходя вслед за маман мимо комнаты Лены, я заглянул через распахнутую дверь внутрь. Лена пользовалась большой популярностью. Она стояла на коленях на кровати, спереди к ней пристроился высокий парень, сзади активно трудился толстый мужчина с седыми волосами. Слой жира на его теле смешно колебался в такт движениям, его живот и толстые бедра громко шлепали по ягодицам девушки. Рядом расслаблено полулежал, почесывая заросший черными волосами живот, еще один клиент, уже удовлетворенный. Еще двое одетыми сидели на стульях и спокойно ждали своей очереди.
На мгновение мелькнуло острое желание сделать шаг в комнату и сломать толстяку шею. А потом, например, ударом ноги в живот снести с кровати парня и добить его ударом кулака в переносицу. Но здравомыслящая половина меня подсказала, что Лена не моя собственность, раньше она такой работой занималась, и в будущем будет.
– Это не слишком? – поинтересовался я у хозяйки.
– Профессионалки справятся, – спокойно возразила она. – Тем более, через пару недель их увезут, в Замке такого ажиотажа не будет.
Маша Федоровна подошла к закрытой двери, открыла ее своим ключом и вошла, поманив меня.
***
Внутри комнаты, на кровати, лежала на боку обнаженная Настя. Она даже не повернула голову в нашу сторону.
– В общем, делай с ней что хочешь. Хочешь, разговаривай, хочешь, используй любым способом. У тебя час времени. Потом я начну присылать к ней клиентов, – с этими словами хозяйка развернулась и ушла.
Я закрыл дверь на ключ и сел на стул рядом с кроватью, с той стороны, куда Настя лежала лицом. Откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Девушку было жалко, но помочь я ей не мог. Что делать или говорить, я не представлял. Так, в молчании, мы провели минут пять.
– Чего пришел? Тоже трахнуть хочешь? – наконец отреагировала
– Да нет, я думал к Лене зайти, но к ней не пустили, занята. Хозяйка попросила поговорить с тобой.
Девушка медленно села, ссутулившись. Она была не такой уж красавицей, как на мой вкус. Пепельные волосы, серо-голубые глаза, бледная кожа. Фигура рыхловата, есть немного лишнего веса, складки на талии. Грудь далека от идеала, бедра полноваты. Обычная реальная женщина тридцати лет, не прилагающая много усилий в фитнесе.
– Подайте халат, – попросила она.
Настя завернулась в халат, не вдевая руки в рукава.
– Сегодня с утра Никита приходил, а его не пустили, хозяйка мне говорила. Правильно не пустили, не надо ему этого видеть, – сказала она тихо и медленно.
– Никита это тот парень с татуировкой на руке?
Девушка кивнула. Помолчала, потом продолжила разговор.
– Знаете, когда вчера этот сынок старосты меня по-всякому трахал, я плакала и думала, что так гадко мне никогда не было и не будет. Оказалось, будет и хуже. Он ушел, и сразу пошел поток этих озабоченных уродов.
Похоже, ей хотелось выговориться.
– Они даже на душ время не тратили. Придет, разденется, быстро сделает свое дело, и уходит. А за дверью уже следующий ждет. И так несколько часов, до двенадцати ночи. А сегодня в шесть подняли, завтраком накормили, а в семь опять запустил этих козлов. Так они прямо толпой в номер вошли, и по очереди начали меня трахать, кому какая фантазия в голову придет. Два часа трахают, потом смена постели, душ и отдых минут пятнадцать, и опять два часа. Я даже не знаю, сколько их прошло сегодня, – Настя заплакала, потом чуть успокоилась. – Подайте попить, пожалуйста.
Я налил ей воды в стакан.
– Я теперь никогда от этой грязи не отмоюсь.
Я попытался найти какие-то слова:
– Мне кажется, что если с человеком что-то происходит не по его воле, это его грязным не может сделать. Грязным человек может только сам стать, по своему выбору. Правда, – я запнулся, но все же продолжил. – Мало кто способен жить в грязи и не впустить ее в себя.
– И что, вы могли бы жениться на такой, как я, после всего?
– Не знаю. Если бы девушка понравилась, наверное, мог бы. Тут, я так понял, женщин, которые из Замка возвращаются, мужчины выкупают себе, вроде как замуж берут.
– Я не выдержу этого.
– Тебе нужно продержаться две недели, в Замке будет проще. Здесь новые женщины редко появляются, вы для местных, как гастроли Большого Театра в областном центре. Даже те, кто в театр никогда не ходил, придут, чтобы поучаствовать в редком событии. Поэтому такой ажиотаж.
– Вы Никиту видите?
– Сегодня не видел, что-то ему передать?
– Скажите, что видели меня, только без подробностей. Скажите, что у нас не получится быть вместе.
– Скажу.