Сухой закон
Шрифт:
Я пошёл дальше. Через метров сто из-за угла вывернул ещё один мужик с надвинутой на глаза шляпой. Чёрное широкое пальто, грязные ботинки. По вздымающейся груди было понятно, что он только недавно быстро бежал и запыхался. Похоже, обгонял меня по дворам.
— Стоять… — тихо, но твёрдо произнес он и из глубокого кармана пальто вынырнул небольшой револьвер, уставившись на меня на уровне живота.
— Сумку, живо! — это уже второй догнал меня и подошёл сзади. Я почувствовал, как моего пальто коснулось что-то похожее на нож.
— Парни,
— Живо, щегол, ты…
— Эй! — раздался голос из переулка.
Мужик с револьвером на долю секунды обернулся назад, и это было его ошибкой. Я бросился в сторону, разрывая дистанцию с тем грабителем, что стоял сзади.
Треснул выстрел. Первый мужик припал на землю, оглашая всё вокруг истошным ором. На его штанине ниже колена расплывалось пятно. Глухой удар и его револьвер улетел в сторону. Это Гарри пнул его, размахнувшись посильнее.
Вовремя он. В руках у ветерана был зажат револьвер. Он направил его на второго грабителя и тот, быстро сообразив, что к чему, поднял руки и торопливо затараторил:
— Парни! Всё хорошо. Мы просто обознались!
— Ага, рассказывай.
— Мы просто решили срубить бабла и свалить к себе обратно домой…
Но я не дал ему договорить, коротко бросив Гарри:
— Бежим! Там около ипподрома куча копов! Они слышали выстрел.
И мы понеслись по переулку дальше, оставляя позади раненого грабителя и его подельника. Позади раздался пронзительный свист полицейского. Когда до конца узкого прохода оставалось буквально несколько метров, дорогу нам преградил резко затормозивший молочного цвета Ситроен.
— Прыгайте! — скомандовал Мишка и я рванул на себя заднюю дверцу.
Гарри запрыгнул следом. Машина резко тронулась с места, и Рощупкин повёл по улицам, виляя на поворотах.
— Вроде никого за нами, — выглянул я в оконце в задней части салона.
Гарри отдышался и произнёс:
— Они шли за тобой от касс. Я приметил их, и пошёл следом. Потом разделились и пошёл за вторым…
— Спасибо! — искренне поблагодарил я, переводя дух.
Затем расстегнул сумку и заглянул внутрь, невольно расплываюсь в улыбке.
— Мы получили пятнадцать тысяч!
Рощупкин обернулся на мгновение и расцвёл:
— Отлично! Кстати, отец согласился участвовать в ведении твоего этого бизнеса.
— Тогда не будем откладывать всё в долгий ящик. Уже завтра мы сможем отправить три грузовика с виски. Нам нужны люди. И место где прятать алкоголь. Останови около телефонной будки.
Через минуту я уже говорил с клерком, прижав слуховую трубку к уху и громко крича в «приём»:
— Да! Мы хотим зарегистрировать компанию и открыть у Вас счёт. Что? Компания будет занимать перевозками и мебелью. Да, как меня слышно? Хорошо? И еще… Позовите агента по недвижимости…
* * *
Безупречный смокинг синего цвета в белую полоску сидел на этом человеке превосходно. В нагрудном кармане покоилась белая бутоньерка, которая контрастировала с бордовой бабочкой.
Руки буквально порхали с ножом и вилкой над тарелкой, в которой лежала уже только половина хорошо прожаренного стейка. Столик располагался посреди большой гостиной. В соседней комнате виднелся бильярд с неоконченной партией. Высокие окна в пол, открывали вид на соседний небоскрёб, выполненный в строгом архитектурном стиле.
Напротив стоял невысокий человечек в мешковатом костюме. Глаза его, спрятанные за очками с большими диоптриями, внимательно наблюдали за трапезничающим. Умные, живые.
— И что там на ипподроме? Были ли какие-то вопросы?
— Да, мистер Ротштейн. Хозяева Кроноса требуют заседания допинговой комиссии.
Арнольд Ротштейн вытер губы салфеткой, отбросил её в сторону и откинулся на высокую спинку обеденного стула. А потом задал следующий вопрос:
— И всё?
— Да. Хозяева Огнедышащей претензий не предъявили.
— Да, Блум и Ден Брауни. Наслышан о них. Оба в своих родителей. Те тоже посчитают недостойным выяснять отношения. Ох уж эта британская элита во втором поколении… Ладно, что с Гарцующей?
— Её уже увезли обратно в Луизиану. Сразу после того, как она финишировала. Распорядители не против.
— Конечно не против. За что тогда я им плачу? Разве не за молчание? — риторически спросил Ротштейн, встал и прошёлся по комнате, остановившись у окна.
Он слегка отодвинул тюль и посмотрел вниз, на оживлённые улицы Манхэттена. В каком-то смысле, они «принадлежат» ему. Сейчас Арнольд «Мозг» Ротштейн контролировал ту часть Нью-Йорка, которая живёт ставками, алкоголем, азартными играми и прочим-прочим.
А его собеседник заговорил вновь:
— Мистер Ротштейн, если позволите…
— Говори-говори!
— После ситуации с «Уайт Сокс» Вам лучше бы залечь на дно на какое-то время в плане игр. Вас итак уже связали с этим скандалом в газетах.
— И что там говорят?
— Что этот скандал обязательно войдет в историю бейсбола…
— Логично… логично… Что ж. Найди мне лучшего адвоката по подобным делам.
— Уже сделал, сэр.
— Отлично. И вот еще. Я рассчитывал несколько на другой результат. А ты знаешь — малейшее отклонение нежелательно.
— Понимаю, сэр…
— Тогда расскажи — удалось узнать о том, какие были самые большие ставки на Гарцующую?
— Три тысячи максимальная ставка на неё.
— Не критично, но всё же… И кто этот счастливчик?
— Некий Фин МакЛаски. Мигрант из Ирландии.
— Не помню любителей крупных ставок с такими именем и фамилией. Вы что-то раскопали?
— Нет. Его никто не знает, — пожал плечами собеседник, и добавил, — Но мы ищем. Таких людей, как этот Фин — надо знать в лицо.
— Что ж… Жаль, очень бы хотелось поглядеть на этого везунчика… Продолжайте поиски, вдруг он всё-таки найдётся…