Сухой закон
Шрифт:
Затраты на аренду секций промзоны, машины и оборудование обошлись мне в почти восемь с половиной тысяч долларов. И это с учётом того, что Форд Модель Т сейчас стоит от 350 до 380 баксов. В сухом остатке, я потратил даже больше половины, ведь часть денег ушла в «семейные» бюджеты Рощупкина и Громова. Тем более, я подыскал съёмные квартиры для своей и их семей в шаговой доступности от моей. Оставлять их жить в глубине Бронкса, где шныряют ирландцы и люди Горского — нельзя категорически.
Эти три дня были просто адскими, но впереди было ещё почти два месяца невероятно напряжённой работы,
* * *
— «Работа для мужчин. Требуются: военные специалисты, инженеры, люди, работающие с самоходными повозками и автомобилями. Достойная оплата за возможный риск. Помощь семьям» — прочитал Мишка, пробежавшись глазами по деревянной стойке, которую сделал для нас его отец.
— Думаешь, сработает? — спросил Витя.
— Надеюсь…
Я сказал эти слова с замиранием сердца. И смотрел сейчас на водную гладь, по которой медленно приближался старый большой теплоход. Из его труб валил дым. Громадная махина неторопливо, с достоинством матерого аксакала, швартовалась у причальной стенки. Позади, за зданием порта, в утренних лучах солнца лениво потягивался своими раскинувшимися руками-районами Бруклин.
Мы расположились в одной из многочисленных конторок около причала. Руководство этой части порта содрало с нас почасовую оплату в три доллара за найм помещения. Но я надеялся, что задуманное даст гораздо большие плоды. Между причалом и нашей конторкой на обширной грузовой площади терминала раскинулся палаточный лагерь. Сюда эмигрантов заведут для регистрации. Их будут смотреть врачи, чтобы те не завезли никаких болезней, фотографировать и выдавать временные справки-документы. С Ними будут беседовать полисмены. Посреди них даже будут болтаться в толпе агенты ныне молодого федерального бюро расследований. По своим делам, разумеется…
Неподалёку так же как и мы расположились несколько потенциальных работодателей. Часть специалистов, прибывающих из России сразу находили себе место. Но другая часть оказывалась, к сожалению, не у дел. Вообще, хуже всего эмигрантам из России приходилось в тех эвакуационных миссиях, которые организовывала Великобритания. Там беглецов держали около пустынных островов по несколько месяцев, не давая сойти на берег, якобы «думая» что с ними делать дальше. Некоторые умирали там же от воспаления лёгких.
Люди начали спускаться с парохода, неся в баулах и чемоданах свои вещи. К ним пугливо липли дети, хватаясь за мам и пап. Напряжённые, усталые. Радости на лицах, вопреки многочисленным «воспоминаниям» более богатой части населения, которые потом будут публиковать свои мемуары — заметно не было. Скорее, настороженность. Чем их встретит эта новая, неизвестная земля с чужой культурой и языком?
Спустя несколько часов томительного ожидания редкие струйки людей потянулись из палаточного лагеря на выход из терминала. А затем… Затем пошли и первые посетители. Надо сказать, очень колоритные.
Очередной такой искатель работы в данный момент сидел передо мною на стуле. Прямой взгляд холодных серых глаз. Русые волосы, аккуратные усы. Даже не знаю, как он поддерживал их такими в плавании. Изящная осанка выдавала его родовитость. И после вступительного разговора:
— Требуете кратко? Что ж, извольте. Окончил Николаевскую инженерную академию. Умею работать с большинством современных типов взрывчатки, пулемётами семи различных систем…
Он всё продолжал говорить, а я отметил себе на листе только одно слово: «Принят».
Уважаемые читатели! Блог с авто того времени — по ссылке ниже!
Подписывайтесь и не пропустите новые обзоры! Всем по Паккарду!
Глава 23
Выход из тени
— По-моему, всё смотрится замечательно! — Симон Дуглас улыбался на все тридцать два, оглядывая свежеокрашенную вывеску и прижимая к груди только что подписанные документы.
Не так давно за кругленькую сумму он сделал так, чтобы информация о сгоревшей лавке отца и подвале под ней не попадала какое-то время в реестр отдела недвижимости департамента городского хозяйства Нью-Йорка. Поэтому я решил и дальше работать с «прикормленным» человеком.
Одевшись попроще, я стоял, засунув руки в карманы брюк и закинув полы пальто назад. Голову пришлось задрать вверх — вывеску по моему указанию сейчас вешали на уровне второго этажа.
«Суповая кухня Ивана Соколова» — гордо белела надпись, сработанная на дореволюционный лад и правописание. Писал сам, даром, что ли, исторический в «прошлой» жизни оканчивал.
Почему я решил назвать всё именно так?
Ну, во-первых, о том — кто настоящий хозяин — в Бронксе узнают уже к концу дня.
Во-вторых, я решил, что это будет достойная дань памяти отца Алексея — Ивана. Хорошее дело, чтобы о нём была добрая память.
В-третьих, я с самого начала решил, что буду использовать фамилию там, где будут открыты легализованные бизнесы или точки. В имперской России за такими названиями скрывалось желание удержать клиентов и показать качество. Пройдите по главным мостам Санкт-Петербурга и посмотрите на тяжёлые металлические панели, на которых выбиты имена инженеров, строителей и проектировщиков. И вы сразу узнаете — кто нёс ответственность за конкретный мост?
Также и какая-нибудь «Булошная купца Парамонова» это уже не просто лавка, а ответ перед покупателями своей фамилией. Опростоволосишься, и негатив будет чётко ассоциироваться с тобою и твоими родственниками лично. А значит, будь добр поддерживать качество, если хочешь прибыли и уважения. Потом при Союзе всё стало государственное, и потребность в таком отпала. А в XXI веке с этим уже проблема. Обезличенные названия магазинов и торговых центров в своей массе больше не указывают на владельцев.