Сухой закон
Шрифт:
Я терпеливо и стойко молчал, принимая удары от теперь уже бывшей девушки. Она вдруг резко прекратила экзекуцию и посмотрела мне в глаза:
— Внутри тебя сидит страшный человек, Лёша! Если бы я только знала, чем всё это обернётся…
Я лишь молча обнял её, поглаживая плечи, снова задрожавшие от тихих всхлипываний:
— Прости меня, Аля…
* * *
Спустя сутки
— Что пишут, Алексей Иванович? — полюбопытствовал Синицын.
Капитану пока ещё было непросто
Я ухмыльнулся и зачитал вслух:
— «Кровавая бойня в Бронксе! Полиция проводит обыски во всех злачных местах данного боро. Массовое убийство всколыхнуло весь город. Детективы теряются в догадках — кто может быть причастен к этой бойне? Департамент полиции Нью-Йорка пока не дал никаких комментариев по данному поводу, однако пресс-служба заверяет нас, что полиция делает всё возможное для поимки преступников. Видимо, обыски в клубах и барах Бронкса проводятся именно с этой целью…»
Я дочитал до конца и свернул газету, отложив её в сторону.
— Всё произошло так, как Вы предугадали? — поинтересовался Синицын, раскуривая трубку.
— Почти. Полиция начала чуть позже. Но для нас было главное — продержаться как можно дольше, или, хотя бы один-два дня.
— Почему?
— Чтобы подготовиться. Я уверен, что Горский сразу решит, что мы замешаны в деле с ирландцами. Либо, как минимум, захочет попытаться тоже забрать эти деньги. Тридцать тысяч долларов тут, в масштабах банды, это очень хорошие средства. Машины, новые бойцы, расширение бизнеса. Думаю, Горский ударил бы сразу. А вот на высшем уровне, — я указал пальцем в потолок, — Такие деньги, это мелочи. Скоро подпольные заводы, которые производят алкоголь, будут продавать по миллиону в среднем…
— И вы хотите «взлететь» на эту высоту? — пристально посмотрел на меня дворянин.
— Да, но бизнес только на алкоголе — это путь в один конец. Меня это не устраивает. Я хочу сделать из Бронкса место, где эмигранты с нашей Родины могут неплохо жить и преуспевать. И не только в этом районе. Нужны связи, легальные источники дохода. Для этого требуются деньги. А их «почти с нуля» можно взять только в алкоголе… Просто так таким, как Вы или я — кредиты тут не светят. Плюс, нужно как-то защищать даже легальный бизнес.
— Горский, я так понимаю, идёт другим путём?
— Кардинально иным. Уже два года он снимает виг со всех мало-мальски значимых заведений, которые принадлежат русским. И не лезет на чужие точки. Не рискует. Плюс опиаты, проституция…
Я увидел, как дёрнулась щека у капитана и напряглись скулы, из-за чего его и без того острые аристократические черты проявились сильнее.
— Проституция тоже «на своих»… — добил я его.
Ну а что? Не все вещи, которые придётся делать нашей «службе безопасности» являются законными. Одно дело: отбиваться от напавшего врага, другое — бить на упреждение. Поэтому я постепенно вводил в курс происходящего свой «личный состав» и знакомил их с реалиями жизни на новой земле, чётко очерчивая, что мы воюем за светлую сторону, хоть и очень специфическими методами.
Я закинул ногу на ногу и пригубил чашку с кофе. Сейчас мы с капитаном расположились в глубине уютной и большой кафешки. В обеденное время зал был заполнен как минимум наполовину. С десяток людей отделяли нас от больших окон, выходящих на оживлённую улицу. Стены в светло-кремовых, пастельных цветах покрывала искусная роспись в виде тёмно-вишнёвых силуэтов вьющихся ветвей с листьями. Мы расположились в глубоких креслах с высокими спинками, обтянутых коричнево-красным бархатом. Кофе и штрудели тут были дорогими, но достойными внимания. Аромат свежей выпечки витал по просторному залу, волнуя тех, кто ещё ожидал свой заказ.
За окном остановился чёрный Форд, и из него вышел Витя, в длинном новом пальто тёмного цвета, чёрном костюме и серой рубашке. В отличие от Рощупкина, он не любил одеваться кричаще, а обоих друзей я уже сориентировал, что дальнейшие дела вести придётся на более серьёзном уровне и наши старые обноски нам понадобятся разве что для каких-то тёмных дел.
Громов открыл дверь в кофейню. Раздался мелодичный звон колокольчика. К Вите тут же подскочил официант в белом переднике, но друг, снимая шляпу, вежливо кивнул и сделал жест, что ему ничего не надо, указав за наш столик. Официант понимающе исчез так же, как и появился, словно растворившись в воздухе.
— Он согласился… — грузно усаживаясь в кресло, произнёс друг.
— Я не сомневался, — кивнул я.
— А я вот думал, что он где-то заляжет, и не будет показывать носа. Сегодня в его бары завалились полицейские. Искали оружие. Даже те места, которые с Горским напрямую не связаны — перетряхнули. «Парадиз» вообще перевернули вверх дном… Но он согласился увидеться.
Я кивнул и ответил:
— Он понимает, кто виноват в его «проблемах». И точно захочет узнать — что нужно делать и в каких масштабах? Вчера он думал, что нас немного и мы просто везунчики с деньгами коммунистов-подпольщиков
Синицын на этих словах нахмурился. Но я пропустил это и не отреагировал. Ничего, политработой мы займёмся с подчинёнными чуть позже. И аккуратным культпросветом. Уж я, как бывший преподаватель, с этим точно справлюсь. Некоторые белоэмигранты, как бы ни высказывались против советской власти, потом колоссальные деньги переводили на создание танковых колонн, которые громили немцев в Великой Отечественной. Потому как для этих людей, каких бы взглядов они ни были — слово «Родина» пустым звуком не было. Судя по общению с Молотовым и Синицыным, они тоже вполне себе были таким же патриотами.
— А теперь, после ситуации с ирландцами и обысками, он озадачен и захочет понять — с чем он столкнулся? Если бы не фараоны, он бы уже ударил по нам. Формально они ему вряд ли что-то предъявят. Если бы хотели — давно бы уже взяли за жабры. Но мешают сейчас изрядно. Нам это на руку. Он уже едет?
— Сказал, будет в четырнадцать часов.
— Что ж… Это скоро. Тут есть телефон. Позвони Гарри. Пусть делают то, что должны, если Клеров ещё не уехал… Горский должен получить «весточку». Как раз пригодятся наши находки с того, второго склада… Он должен поверить в этот спектакль! Тем более, Илья Дмитриевич у нас засиделся в квартире. Пора себя показать.