Сумасшедшая шахта
Шрифт:
– Дык, понимаешь, я сам чуточку запаниковал... – признался я и, решив поюродствовать для отвлечения внимания Ольги, продолжил:
– Но потом меня осенило, что я могу из этой ситуации извлечь некоторое удовлетворение, все прошло...
– Какое удовлетворение? Ты что, в голове своей заблудился?
– Клещей с тебя стряхивать... С шейки... Спинки... Животика...
– Животное! Похотливое животное! – взвизгнула Ольга, брезгливо отстраняясь. – Ты даже перед смертью о блуде думаешь!
– Не хочешь, как хочешь, – пожал я плечами. –
– Снимай давай со спины, – примирительно сказала она и стянула с себя кофточку.
Я начал стряхивать насекомых с ее спины, груди, живота, но все новые и новые отряды клещей заменяли удаленных. В конце концов я бросил это неблагодарное занятие, посадил всхлипывающую девушку себе на колени и обнял ее за плечи.
– Мы все умрем, да? – спросила она, теснее прижимаясь к моей груди.
– Вероятно – умрем, – ответил я, отталкивая ногой накатившегося Бориса. – Когда-нибудь от старости.
– От старости?
– Понимаешь, только каждый сотый клещ несет в себе возбудитель энцефалита. А если кто-нибудь все таки заболеет, то смерть станет наиболее благоприятный исходом...
– Ты так равнодушно говоришь об этом... Я ведь не пожила еще совсем... Не любила, не рожала... Это ты все по десять раз прошел.
– Да, прошел, но понимаешь... Мы ведь находимся в другом мире... Не том, что с Тверской улицей, курсом доллара и презервативами со вкусом черешни...А в этом мире, на этой шахте, с нашим невообразимым Шурой, мне наша смерть кажется маловероятной... Здесь, мне кажется, случается что-то такое, что от укусов энцефалитных клещей не умирают... И, может быть, даже от чего-то вылечиваются...
Пока я говорил, в рот ко мне попало сразу несколько клещей и, отчаявшись их выплюнуть или втащить пальцем, я начал испытывать крепость их панцирей на зуб.
Когда я раздавил второго клеща, стуки Колиного тела об оцинкованное железо двери неожиданно стихли и через минуту мы услышали его совершенно спокойный голос:
– А ну их на фиг, – сказал он. – Давайте лучше считать убитых. Головой я двенадцать штук в кляксу размозжил. А ты, Бельмондо, сколько штук раздавил?
– Штук сорок... – прохрипел в ответ Борис сорванным голосом.
– Молодец! – похвалил его Коля. – Но медаль мы вручим нашей даме – она штук двести их оглушила своим визгом. И это только на мне. Как только она завопила, они тут же с меня посыпались!
Сказав это Коля истерично захохотал. Мы все, включая и Олю, присоединились к нему.
– Самое смешное, – начал я, отсмеявшись, – что я в свое время раз десять укололся. И надеюсь, что прививки эти еще действуют.
– Надейся... – усмехнулся Борис. – Перед отъездом сюда я прочитал в толстом медицинском словаре, что прививки эти только от смерти спасают, но не от кретинизма. Мы все помрем, а ты в Шуриной команде новой звездой идиотской станешь. Будешь ходить за ним на полусогнутых, подпрыгивая и поперек улыбаясь...
– А что? Буду! Мне моя интеллектуально-мозговая деятельность давно осточертела. Я через нее столько горя принял, что о безумии, можно сказать только и мечтаю...
– Братцы! – прервал меня удивленный голос Николая. – Вы знаете на чем я сейчас сижу?
– Что, уделался от страха? – спросил его Борис довольно безучастно.
– Нет! На газовом баллоне... Вполне может быть что он с углекислым газом... – сказал Баламут и, вдруг зачесавшись, продолжил раздраженным голосом:
– Вот, блин, всю мошонку выели...
– Углекислый газ... – стал я думать вслух. – Без вкуса, без запаха, тяжелее воздуха. Если его выпустить – клещи на полу задохнуться.
– А мы? – боязливо спросила Ольга.
– Если не будем дергаться, газ останется у пола, – ответил я. – Хорошо, что дверь закрывается герметично, не уйдет он наружу...
– А если там кислород? Или ацетилен? Или водород в конце концов? – саркастически спросил Борис. – Спички есть у кого-нибудь?
– Кислород хочешь поджечь? – усмехнулся я. – Или ацетилен с водородом?
– Нет, дурак... Хочу посмотреть какого цвета баллон...
Я передал ему спички и когда Борис зажег сразу несколько их штук, мы увидели, что баллон был черного цвета.
– Значит так... – начал Коля. – Сейчас все раздеваемся, садимся рядышком у стенки и начинаем газ выпускать...
– А зачем раздеваться? – удивился Борис.
– Под одеждой они как в противогазе будут...
– А, может быть, просто вышибить этим баллоном дверь? – предложила Ольга. – Давайте попробуем?
– Не советую... – проговорил я, вспоминая осуждающее лицо шизо-параноика. – Шура – эстет в своем деле и это ему не понравится, точно... И свое недовольство он выразит стрельбой по нашему сараю. Давай, Коль, открывай баллон...
Когда весь газ из баллона, оказавшимся полным, вышел, мы откинулись на стену и стали оценивать результаты нашей газовой атаки. К нашей общей радости клещи, бегавшие по полу в поисках поживы, постепенно начали терять свою активность. Все меньше и меньше их предпринимали попытки взобраться на нас, да и попытки эти выглядели скорее попытками спасения...
– Смотри ты, – сказал Коля, тяжело дыша. – Похоже, мы их одолели... Но и нам, похоже, недолго осталось дышать...
– А что толку, что одолели? – вздохнул я. – В каждого из нас уже всосалось по несколько дюжин этих тварей... Вставайте осторожно на ноги... Наверху кислорода больше...
И тут дверь сарая со скрипом распахнулась и на пороге мы увидели внимательно нас рассматривающего Шуру. В руке у него был равнодушный пистолет.
6. Сорок четыре только на Ольге. – Мочить или не мочить? – Нападение. – Шура вводит гвардию и обещает с нами закончить. – Юлька остается на воле...