Сумасшедшая шахта
Шрифт:
– Как только я очутился в штреке, сразу же увидел аквалангиста. Предельно мертвого аквалангиста, прилипшего к кровле штрека. Короче, давно, наверное, помер, раздулся от газов и всплыл... Я посмотрел – смеси у него в баллоне не было. Короче, не хватило ему воздуха... И, представляешь, когда я с ним возился – нож у него уж хороший был, на акул такие берут – на меня кто-то сзади бросился и по ребрам как жахнет! Ему бы второй раз меня пырнуть, но он, дурак, вместо этого за шланг мой ухватился и загубник стал у меня выдирать... Выдрал, гад, но я нож его дружка достать успел и вдарил в кувырке, снизу, не оглядываясь... И когда из кувырка выходил, вниз головой, естественно, то первым делом кишки увидел... Фонарь мой так упал, что весь штрек был как под юпитером... Представь: розовая от крови вода, живот буквой "С" распоротый... и кишки из него выплывают... Красивые такие, совсем как в банке с формалином... И парень этот собрать их пытается... Молодой такой парнишка, без гидрокостюма... И из кувырка своего, вот, блин, я, через ворох распустившихся кишок, аккурат в разверстый живот его попадаю! Как я не заорал и воды не нахлебался – не знаю! А парнишка этот свихнулся совсем и стал кишки свои вокруг шеи моей наворачивать. А я загубник схватил в рот себе пихаю. И, гадство, запихал вместе с тонкой кишкой! Чуть не вырвало, блин! Скользкая такая! И я совсем сбесился, развернулся незнамо как – и наверх! А этот, мертвый уже, за мной на кишках своих тянется... Тут я вовсе в истерике забился, рвать их начал, а они собаки крепкие, не рвутся... Совсем обессилил, в голове потемнело и на дно пошел... Но слава богу, прямо на фонарь приземлился... И, представь – конец уже мне, нет сил бороться и тут мысль вялая такая в голове зашевелилась: "Фонарь жалко..." Взял я его в руку и успокоился...
– Ты бы лучше о дипломатах вспомнил...
– Какие дипломаты? Ты что такой неадекватный? Прикинь себя на моем месте. Не успел спустится – на утопленника наткнулся. Пока в себя приходил – человека прикончил. Потом в его кишках запутался... Не знаю как ты, но для меня это что-то... Человека убил... Вот, блин! Знал бы, что так случится – сидел бы дома на своей зарплате...
– Хватит слюни распускать, – раздраженно махнул я рукой. – Надо будет Смоктуновскому проинтуичить, чтобы он твой дух боевой поднял...
И, чертыхаясь, Коля стащил с себя гидрокостюм вместе с плавками, оделся и закурил. Я уложил гидрокостюм и баллоны в рюкзаки и тоже взялся за сигарету.
– Слушай, Костик, а как все же все эти трое там появились? – спросил меня Коля, глубокомысленно наблюдая за колечком дыма медленно поднимающимся к кровле.
– Интересный вопрос... Ясно одно, что двое аквалангистов через наш ствол в шахту попасть не могли. Никак не могли. Мы бы или Шура со своими психами их бы заметили... Значит, в шахту они попали через запасной ствол. Ты знаешь, что на любой более или менее глубокой шахте есть быть запасной ствол – на тот случай, если с главным авария случится. И на Шилинке он есть. На другой стороне нашего хребтика. И попали они в гору именно через него. Вот только почему через него? Шуры испугались? Или просто от запасного ствола до клада ближе? Метров сто пятьдесят всего и не надо через щель перебираться. Правда, эти сто пятьдесят метров надо под водой плыть, но это уж как кому нравится... А сейчас можно предположить только следующее:
Первое. Тот утопленник, которого ты сверху нашел, был убит во время загрузки денег в восстающий или сразу после.
Второе. Утопленник-аквалангист был, наверное, из команды Юдолина.
Третье и самое на мой взгляд главное – аквалангист, которого ты убил, принадлежит группе искателей приключений, которая в настоящее время находится на запасном стволе.
– Сплошные загадки... – вздохнул Николай, выслушав меня.
– И чтобы их разгадать тебе надо будет вечером смотаться туда, на запасной ствол, и все разведать... А так невозможно работать – я в следующее погружение в штаны наложу...
– Не бойся, у Инессы там памперсов полно припасено... Попрошу для тебя парочку.
Вечером мы все собрались в столовой за жаренным тайменем, словленным Елкиным и Смоктуновским за пятьдесят километров от шахты. Когда блюдо опустело, я поведал соратникам о крысах и кладбище аквалангистов. Выслушав меня, Борис начал рассказывать нам с Колей о своих сегодняшних действиях.
...После недолгого обсуждения они с Эксшурой пришли к мысли, что спускать камеру надо с клети, тем более, что в ее полу был подходящий по размерам лючок. Но размеры клети оказались недостаточными для удобного размещения пары кабелей и страхующей проволоки. Провозившись два часа и в конце концов основательно запутав кабели и проволоку, общий вес которых достигал 400 килограмм, они поняли, что надо действовать по-другому. Самое элегантное технологическое решение пришло в голову шизо-параноика. Он предложил скрепить кабели и армирующую проволоку наверху, на промплощадке, и спустить их в шахту с помощью "Жигуленка".
Так как они и сделали – подняв все кабели наверх и распутав их, они прикрутили к кабельной плети тонкую стальную поволоку длинной около четырехсот метров, а другой конец проволоки прикрепили к "Жигуленку". Пропустив нижний конец плети с камерой и фонарями через нижний и верхний лючки клети, поднятой к седьмому горизонту, они стали потихоньку стравливать ее в шахту. Когда вес опущенной части плети начал превышать силовые возможности Бориса и присоединившихся к нему психов, в дело вступил "Жигуленок". Лишь только камера начала приближаться к зумпфу, Борис включил дисплей и начал наблюдение и через минуту увидел металлический ящик размером примерно 1х0,8х0,6 метров, окруженный останками тремя утопленников.
– Ума не приложу, как мы его вытаскивать будем, – сказал Борис в заключение своего рассказа. – Ровненький такой ящик, видимо цинковый, запаянный так аккуратно. И стоит ровненько. И, главное, сомневаюсь я, что там доллары. Кубометр долларов это примерно 17 тысяч пачек, я считал. Сомневаюсь, что эти гаврики возились с однодолларовыми купюрами. Но если они даже они по 10 долларов, то получается, что в ящике 17 миллионов баксов, а если по 50, то 85 миллионов, а если там наиболее предпочитаемые в России купюры, то ажныть 170 миллионов... У меня матка опускается, когда я представляю себя их совладельцем...
– Ты зря считаешь, дорогой! – улыбнулся я. – Все равно просчитаешься. Если его забросили на такую глубину, то в нем если не золото КПСС, то что-то такое, что имеет реальную стоимость...
– Реальную стоимость! – разозлился Коля. – Дурак! А если там акции МММ? Или доденаменационные рубли? Или перпетуум мобиле или машина времени какого-нибудь идиота? Или – о, ужас! – чемоданы Руцкого или Илюхина?
– Ну и что? – ответил я. – Лозунг эссеров помнишь? Цель – ничто, движенье – все?
– Это не эсеров лозунг... – начал было Эксшура, но я его в запале прервал:
– Какая разница, дорогой Женечка? Главное, что мы стремимся к чему-то... Это загадка, рекбус, понимаешь? Ты вообще тут, в Приморье, появился, чтобы умереть в покое и тишине, а тут такой сюрприз! Кровь у тебя должна ходуном ходить. И ты, вместо того, чтобы зря языком трепать, лучше бы придумал, как ящик этот достать. Ты ведь у нас самый умный.
– Придумаю что-нибудь... Прямо сейчас пойду кумекать... Вот только руки помою. Но знаешь, Шура, – немного помолчав, смущенно начал говорить мне Эксшура. – Я знаю, что я – Женя Чернов... Что у меня сын в Москве и дочка растет... Но мне иногда кажется, что я – это ты, Шура. И я больше о тебе знаю, чем ты о себе...
– Оперируя психиатрическими терминами, Женя, это называется фуга, – ответил я ему задушевно. – Или, как психиатры говорят, состояние Джекилла – Хайда. Или по-нашему, по-дурацки – раздвоение личности. Я, когда в Харитоновке лечился, здорово на этот счет просветился. Да ты не беспокойся, Женя. Для нас, психов, это не самое страшное. Да и мне приятно, что ты входишь в мое положение. Любишь, значит...
Покивав на мои слова головою, Эксшура ушел мыть руки:
В то время, когда Борис живописал мне виденных им утопленников, к нам подошел Ваня Елкин и мы, прервав свою беседу, стали с ним решать, стоит ли сегодня идти за гору, смотреть на своих соперников.