Сумасшедший декабрь
Шрифт:
На мне надета его футболка на голое тело, и мне как никогда тепло и комфортно. Утреннюю тишину разбавляет вибрация моего телефона, сажусь на подоконник на кухне и отвечаю на звонок.
— Да, — голос немного низкий.
— Обожаю, когда ты так отвечаешь.
— Как? — улыбаюсь, отпивая кофе.
— Так сексуально.
— Я не специально.
— Я знаю…
Пауза. Молчим. Мне комфортно молчать с ним даже по телефону.
— Какой у тебя размер? — неожиданно спрашивает он.
— Зачем
— Давай без встречных вопросов. Скажи мне свой размер одежды и обуви.
— Одежда — сорок шесть. Обувь — тридцать семь, — спокойно отвечаю я.
— Хорошо. Я скоро. Ты позавтракала?
— В процессе. Спасибо. Очень вкусный кофе, — прикрываю глаза, делая еще глоток.
— Это всего лишь кофе. Не нужно за него благодарить. Но я рад, что угодил.
Сбрасывает звонок. Иногда мне кажется, что Максим гораздо старше своего биологического возраста. Он очень зрелый.
Допиваю кофе, смотрю в окно. Элитный комплекс. Охраняемый. Красивый, ухоженный двор. Детская площадка здесь шикарная. Эле бы понравилось.
Эля… девочка моя.
Ком в горле растёт. Дышу глубже, пытаясь не истерить. Я заберу ее. Заберу. По-другому и быть не может.
Так и сижу на подоконнике, рассматривая заснеженный двор. Там, в пакете, осталось платье для Элины на утренник, и туфельки с бабочками, как она хотела. А в верхнем ящике заяц, которого она просила у Деда Мороза. Слезы накатывают, глаза нещадно щиплет. Я и сама хороша. Нужно было порвать с Юрой, а уж потом бросаться в омут с головой с Максимом. Хотя психов и агрессии Юры это бы не отменило. Я бы все равно ушла.
Слышу, как дверь открывается. Шорохи в прихожей. Шаги Максима. Застывает на пороге кухни. Осматривает меня. Всегда, как первый раз. Горящими, по-хорошему сумасшедшими глазами. В руках пакеты. Много пакетов из магазинов одежды.
— Не завтракала, — скептически осматривает стол. — Кормить придётся, — ухмыляется. — Померь, — ставит пакеты на пол. — Очень надеюсь, что все подойдёт.
— Зачем?
— Ну я, конечно, не против, что ты ходишь в моих футболках или голая. Но хочу, чтобы это осталось в пределах нашей квартиры.
Берет кружку, подставляет под кофемашину, попутно съедая блинчик.
— Максим… — на выдохе произношу я.
— Так! — выставляет руку. — Без споров. Просто принимай, пожалуйста. Дай мне чувствовать себя мужчиной.
Закрываю рот. Спрыгиваю с подоконника. Подхожу к нему, обнимаю, обвивая руками сильный торс. Утыкаюсь носом в его шею. Дышу. Еще холодный. Опять нараспашку ходил. Пахнет улицей, снегом, сигаретами и его персональным запахом. Максим замирает на минуту, кажется, даже не дышит.
— Спасибо, — шепчу ему в шею. Целую, прижимаясь крепче.
— Ну что ты, моя королева.
Отмирает,
— Спасибо тебе, что рядом. Что ты вообще такая есть. Что встретилась мне, а не ускользнула. Что ответила взаимностью…
Это так пронзительно, что даже больно.
— Тсс, — прикрываю его губы пальцами. Хватит пробивать меня насквозь своей искренностью и любовью. Я все чувствую.
Отпускаю его. Беру пакеты, ухожу в спальню.
Тут белье. Моего размера. Вот как он подобрал бюстгальтер без меня? Я сама не всегда попадаю в свой размер. Красивое, дорогое белье. Есть спортивное, удобное и откровенно пошлое, но шикарное. В другом пакете тёплый спортивный костюм. Стильный, бежевый с капюшоном — такие носят молодые девочки, но мне нравится. В коробке ботиночки под костюм, тоже бежевые. Снимаю футболку, беру белье. Оборачиваюсь, Максим стоит в дверях, наблюдает.
— Продолжай, — хрипло просит он, осматривая меня, словно хочет съесть. Медленно натягиваю трусики, бюстгальтер. Кручусь. Выгибая бровь.
— Ну и как?
— Обалденно.
Надеваю штаны от костюма. Зад обтягивает до безобразия.
— Маломерки.
— По-моему идеально, — усмехается. Слава богу, верх прикрывает бедра. Заглядываю в зеркало. Мне идёт. Волосы, правда, в полном беспорядке. Но мне все равно, просто небрежно собираю их вверх. — Поехали.
— Куда?
— В садик за твоей дочерью. Ты мать, ты имеешь право забрать ребёнка.
Киваю.
Воспитательница смотрит на меня, как на ненормальную, с лёгким пренебрежением. В ее глазах я хреновая мать, раз не знаю, где мой ребенок.
— Элю никто не приводил. Ваш муж отписался, что девочка до сих пор болеет, — поясняет она мне, разводя руками.
— Ясно, — разворачиваюсь, чтобы быстрее уйти и спрятаться от ее осуждающего взгляда.
— Кристина Витальевна, у вас что-то случилось в семье? — кричит она мне вслед. Не отвечаю, покидая помещение. Да, у нас что-то случилось. Глупо было полагать, что Юра вот так просто отправит дочь в сад.
Выхожу за ворота. Максим стоит, облокотившись на машину. Курит. Опять нараспашку. Подхожу к нему, сама застегиваю его куртку. Смотрит внимательно, считывая все ответы. Встаю рядом с ним, облокачиваюсь. Забираю из его пальцев сигарету, глубоко затягиваюсь, отдаю ему. Молчим, наблюдая за толпой школьников неподалеку, которые забрасывают друг друга снежками.
Максиму кто-то звонит.
— Да, — слушает. — Понял, спасибо. Поехали к вам домой. Этот мудак уехал, — вышвыривает окурок в урну.