Сумасшедший план-2
Шрифт:
– А стать людьми они не хотят? Драко и другое зелье изобрел, которое в человеке убивает волка.
Оказывается, не хотят. В человеческом обличии волколаки хорошо чувствуют коров, могут лечить их, понимают, если, что не так. А став просто человеком, они эти способности теряют.
А потом весь день меня водили по поместью и показывали хозяйство.
Белые павлины, подаренные Лордом, расплодились, теперь все окрестные маги стоят в очереди на цыплят.
На пасеке домовик, в бороде и шевелюре которого копошились
Смотрел я на огромные картофельные хранилища, где поддерживался свой микроклимат, знакомился с несколькими волколаками, которые пасли коров на лугах Антонина.
Показывали мне и орловских гиппогрифов. Ох, и красавцы! И у самочек и у самцов ярко выраженные бакенбарды на голове, обрамленной аккуратной шапкой перьев. Окрас у них называется либо ситцевый, либо бархатный. Прямая осанка, очень мрачный взгляд из-под мохнатый бровей, и абсолютно смирный нрав. Дерутся самцы только между собой. На людей ещё никто из них не нападал.
Я невольно вспомнил того дурацкого гиппогрифа, который укусил Драко на третьем курсе. Надменный Люциус тогда прибыл в школу, сурово отругал сына и удалился через камин в моём кабинете. А мне пришлось долго успокаивать заходящегося в плаче мальчишку.
Отдохнув после обеда, к вечеру идем прогуляться в ближайший лесок. Алекс нашел куст спелой малины и набивает рот. Антонин палкой сшибает мухоморы, чисто ребёнок!
– О, заячья капуста! – Антонин палкой подцепляет гриб оранжевого цвета.
– Стой, стой! – ору я. – Мне нужен этот гриб.
– Да, пожалуйста, - Антонин срывает лист лопуха, заворачивает гриб и подаёт мне. – Кому нужна заячья капуста? Нет, он вообще-то съедобный…
– Не заячья капуста, а спарассис курчавый, - со знанием дела говорит Екатерина. – Усиливает свойства многих зелий. Ой, вон ещё один.
На пару с отцом она притаскивает мне целую гору этих ценных грибов, потом руками делает движения, как будто оглаживает её. Уменьшившиеся в размерах грибы я легко заталкиваю в фарфоровую банку для ингредиентов, которую я на всякий случай захватил с собой.
Потом она находит несколько сухих дождевиков, которые я тоже упаковываю. Пыльца, содержащаяся в сухом грибе – незаменимое средство при мелких ранах.
Антонин, соскучившись глядеть на наши заготовительные работы, высвистывает какой-то мотивчик. На плечо к нему садится синичка и что-то свистит в ответ. Долохов заметно мрачнеет.
– Извини, Северус, у меня тут жалоба на нашего лешего, я отлучусь, - говорит он.
Но мы все увязываемся за ним. После десятиминутного продирания сквозь сплошные заросли мы вываливаемся на крохотную полянку. Посреди неё стоит огромный пень. Нет, не пень. Это какое-то существо, похожее на трухлявый пенёк, со злобными глазками и шевелюрой из мха. Вероятно, это и есть леший. Он деревянной культяпкой держит за хвост перепуганную молоденькую белку и сопит. Алекс тихо переводит мне весь разговор.
– Поймал и доволен? – строго
– Она мне спать мешает, - скрипит леший. – Шастает туда-сюда. А сегодня вообще три раза мне на голову прыгала. Я только задремлю, а она бряк! И всё старается закопать под меня какие-то припасы.
– Белка молодая, неопытная. Она боится, что зимой не найдёт своих тайников. А ты приметный, вот она под тебя и закапывает. Тебе должно быть лестно, что она тебе доверяет, а ты ворчишь.
– Лестно? Хм-м…
– Ведь сам вечно ноешь, что зимой тебе скучно, никто не приходит, а сейчас к тебе белка будет заскакивать за припасами. Будет с кем поболтать.
– А и впрямь… Только я её теперь напугал до смерти… - растерянно скрипит леший.
– Я её успокою. Ты уж впредь будь с ней поласковей.
Антонин осторожно берёт белку в руки и успокаивающе оглаживает её. Дрожащий зверёк замирает.
Долохов смотрит ей в глаза, по-моему, накладывая легкий Обливейт, и отпускает. Белка взлетает на дерево и начинает громко цокать на нас.
– Уходим, уходим, не ругайся, - добродушно говорит ей Антонин.
За ужином дети наперебой рассказывают Олесе про лешего и белку.
– Вот вредный старый пень, - она качает головой.
Я пью чай с вареньем, слушаю разговоры и отдыхаю душой, забывая и мерзкий Орден Феникса, и Дамблдора, и свои директорские заботы.
На следующее утро я подписываю с Антонином трудовой договор. Потом он под мою диктовку пишет заявление о приеме его дочери в Хогвартс. На всякий случай я достаю бланк ученического договора и подписываю его у Екатерины. Дома я дам подписать его Драко. Тогда с первого сентября он вступит в силу. Алекс вручает мне своё прошение об отставке для передачи Лорду.
Ну, вроде всё! Многословно прощаемся, обнимаемся, присаживаемся на дорожку по русскому обычаю. Отсюда я могу аппарировать прямо в Хогвартс, что я и делаю.
Сразу прохожу в подземелья в свой, тьфу Дракошин, кабинет, оставляю банки с грибами на столе, написав записку для Драко.
Потом иду мимо лазарета. Что такое? Слышны стоны и спокойный голос мадам Помфри:
– Хорошо, девочка, тужься. Осталось немного, вот уже и головка показалась.
Я осторожно заглядываю. На кровати, огороженной ширмой, слышна какая-то возня, потом раздается громкий плач младенца.
– Милая, зря ты не сказала своему бывшему, что рожаешь. Пуповину по традиции должен перерезать мужчина, - слышится голос Помфри.
– Поппи, давай ножницы, - я решительно захожу за ширму.
Потная, усталая, но счастливая Лиза с улыбкой смотрит на меня. Я перерезаю пуповину, Помфри уносит мыть и пеленать ребенка.
– Лиза, как ты назовёшь сына?
– Ой, я даже не думала об этом. Может, Северус?
– Не смей! – строго говорю я. Потом предлагаю. – Назови его Годрик. В честь Гриффиндора.