Сумеречный клинок
Шрифт:
— Ну… — Виктор прикинул, как бы лучше описать сложившуюся ситуацию, но на помощь ему пришла Адель.
— Мерки — дикари, — сказала она. — Охотники и скотоводы с соответствующей культурой и навыками общения с окружающими народами. В мирное время с ними можно сосуществовать, разумеется, имея на поясе меч, а за плечом лук. В военное… Боюсь, в военное время они способны буквально на все. Ну а фрамы, хоть они и возделывают землю и умелы в самых разнообразных ремеслах, фрамы — полукровки людей и гномов, и ничего хорошего — уж поверьте — из этой смеси не получилось. К тому же они упертые язычники, как, впрочем, и мерки. И если эти скоты собрались воевать,
— На северо-запад? — спросил Ремт.
— Боже упаси! — всплеснула руками дама Адель. — Без теплой одежды и припасов нам в высокогорье делать нечего, легче и быстрее самоубиться здесь.
— Что же нам делать? — подала голос молчавшая до сих пор Тина.
— Возвращаться в Аль, — мрачно отрезала Адель аллер’Рипп.
— Но…
— Нам не пройти через горы, девочка, — чуть мягче сказала Адель. — Мне очень жаль, но лучше попытаться вернуться и переждать зиму в городе. А там, глядишь, все еще и наладится. Весной откроется навигация, и твой отец, будем надеяться…
— Это невозможно! — к удивлению Виктора, в голосе Сандера зазвучала та самая сталь, что и при первой их встрече. — Мы обязаны попасть в Ландскруну до Перелома. Утром тридцать первого студня мы должны быть в городе!
— Вы же слышали, — «растерянно» улыбнулся Ремт. — Это невозможно. Война! Потоп! И лютые враги, желающие нашей погибели!
— Нет такого слова «невозможно»!
«Даже так? Кто же ты такой, парень? И что, черт возьми, ведет тебя в самое пекло?»
— Объяснитесь, сударь! — сказал ди Крей вслух. — Требуя от нас идти на такой непозволительный риск, вы, по крайней мере, должны объявить, какова причина этого безрассудства!
— Господа! — Адель махнула рукой Керсту и повернулась к Виктору. — Если позволите, я объясню, в чем причина нашего путешествия.
— Итак? — Ди Крей был уверен: что бы ни сказала теперь эта женщина, его планы не изменятся. Им всем следовало незамедлительно идти на север, возможно даже, забирая несколько к западу, но все же именно на север, и только туда, чтобы позже — дней через пять-шесть — свернуть к востоку и вернуться в Аль, избегая при этом наиболее опасных мест, вроде города троебожцев — Мельничной заимки. Достаточно и того, что в их маленьком отряде каждый себе на уме и что по следам компаньонов идет Повелитель полуночи.Испытывать судьбу в самоубийственных экзерсисах, маршируя через охваченные зимой высокогорные районы или сквозь долины, объятые пламенем междоусобной войны, представлялось откровенным безумием.
— Мы вышли в путь, чтобы помочь Тине обрести свою судьбу, — тяжело вздохнув, начала свой рассказ Адель. — Вернуть себе имя и положение, отнятые у нее по людской прихоти…
«Вот как! И кто же эти люди?»
— В Ландскруне Тину ожидает имперский граф Гвидо ди Рёйтер, ее отец. Однако состояние его здоровья таково, что он может и не дождаться возвращения дочери. В этом случае он не сможет признать Тину своей наследницей, и, значит, она останется Тиной Ферен, воспитанницей приюта для дев-компаньонок, и никогда не станет графиней ди Рёйтер. К сожалению, законы империи не позволяют в этом случае заочную процедуру передачи прав. Мэтр Керст исполняет волю графа, вернее, исполнял до сегодняшнего дня и делал это с честью, достоинством и мужеством, каких трудно ожидать от обычного стряпчего. Я тоже была готова рискнуть
«Замысловато, но, помилуй меня бог, если это вся правда!»— так подумал ди Крей и, разумеется, не ошибся.
— Тут что-то не так, — нарушил наступившее неловкое молчание Ремт. — Я, конечно, всего лишь проводник, а не доктор права, но, сдается мне, в империи нет такого закона. С каких это пор наследование титула и состояния зависят от личного присутствия наследника? Звучит неумно, что, впрочем, не означает, что это факт. Однако мне доподлинно известны как минимум четыре случая, когда титул передавался именно что заочно. И в одном из них речь вообще шла об усыновлении.
— Это правда? — нахмурилась Адель, оборачиваясь к Керсту.
— В какой-то мере.
— В какой?
— В известной…
— Не играйте словами, мэтр Керст. Отвечайте прямо, вы солгали?
— Да.
— Но зачем? — вскрикнула Тина.
— Молчите! — Керст встал и обвел всех присутствующих долгим тяжелым взглядом. — Да, я солгал, но сделал это во благо, а не во зло. Выслушайте меня, и если кто-нибудь посмеет осудить меня после всего услышанного, пусть нас рассудит смерть!
— Красиво сказано, черт возьми! — ухмыльнулся Ремт.
— Смейтесь сколько угодно, мастер Сюртук, но посмотрите, будет вам до смеха, когда я закончу свои объяснения.
— Говорите! — потребовала Ада аллер’Рипп.
— Мастер Сюртук прав, — холодно усмехнулся в ответ Сандер Керст. — Имперские законы не запрещают заочной передачи прав, если только права заявлены вовремя и в полном соответствии с законом. Вы следите за моей мыслью?
— Продолжайте, — предложил ди Крей, которому показалось, что он уже понял смысл интриги.
— Граф ди Рёйтер — реально существующий человек и действительно готов отдать богу душу в любой момент быстротекущего времени. Он клиент адвокатской конторы «Линт, Линт и Популар», в которой я имел честь служить до моего, скажем так, более чем поспешного отъезда из Ландскруны. Я вел дела графа, оттого и знаю о нем достаточно, чтобы сочинить историю о его мнимом отцовстве.
— А на самом деле? — подалась вперед Тина.
— Вы не имеете к нему ровным счетом никакого отношения.
— Но зачем?! — Это был голос Адель.
— Затем, что одна история о наследовании способна хорошо замаскировать другую.
— Что вы имеете в виду?
— Среди бумаг моих хозяев, а их у Линта, Линта и Популара огромное множество, имеется особый небольшой архив, сохраняемый и, следует заметить, охраняемый с особым тщанием. Работая в конторе в течение семи лет и зарекомендовав себя в глазах моих нанимателей человеком порядочным и ответственным, я получил наконец доступ к делам, хранящимся в каменной комнате без окон за обитой железом, словно в банковском подвале, дверью. Поверьте, там скрыты такие секреты империи, что я был бы последним дураком и форменным самоубийцей, заикнись только вслух о подобного рода вещах. Там я и обнаружил — совершенно случайно, разумеется, поскольку не знал тогда, как сложатся в дальнейшем обстоятельства, — бумаги семьи Фокко. Герцоги Фокко еще два поколения назад были сильным и значимым родом, с ними считались даже Верны.