Сумеречный клинок
Шрифт:
— Ты съела шесть ягод?
— Да-да! Теперь земь.
— Семь?
«И где у нее все это умещается?»
В самом деле, ягоды были размером едва ли не с голову девочки, и представить себе, что эдакая кроха умяла семь ягод, было трудно.
«Ну, может, она их просто понадкусывала?» — умиротворенно подумала Тина, переходя к орешнику.
Орехи не обманули ее ожиданий, они оказались спелыми, вкусными и сытными, какими орехам, впрочем, и положено быть. И есть их было одно удовольствие, но праздник живота не опьянил Тину, а напротив, заставил ее снова вспомнить о ближних.
— Слушай, — спросила она, обращая свой вопрос в никуда. — Войти они сюда не могут. А мы? Мы можем
— Мосчь! — «Дюймовочка» возникла прямо перед Тиной на покрытом мхом валуне.
— На! — сказала она, протягивая Тине чашечку незнакомого цветка, отдаленно напоминающего обыкновенный колокольчик. — Пить, есть. Сразу, вдруг. Быстро, быстро! Ну!
И Тина выполнила приказ, даже не успев обдумать толком, о чем, собственно, идет речь. Она взяла цветок двумя пальцами, поднесла, словно крошечный бокальчик, к своим губам и выпила из него пару капель прозрачной тягучей и горько-сладкой, терпко пахнущей жидкости.
«Ой! — испуганно подумала она, ощутив жидкий огонь на языке и небе. — Что?!»
Но было уже поздно. Ее обдало жаром, как если обливают горячей водой в мыльне, а потом — сразу же и совсем без паузы — пробило холодом. Ледяные жала вонзились в кожу, и это было так больно, что хотелось кричать, но крик замерзал в горле, а из глубоких ран, причиненных холодными жестокими иглами, неожиданно начало распространяться по телу тепло, порождая ощущение мучительного удовольствия в таких стыдных местах, о которых не только говорить, но и думать грешно. И в этот момент сознание Тины отделилось от тела и вознеслось к горним вершинам. И оттуда, из высокого поднебесья, девушка увидела весь мир и поняла его с первого взгляда. Так что, очнувшись через мгновение, все на той же залитой закатными лучами солнца поляне, она знала три вещи, которых не знала еще мгновение назад, и это были очень важные вещи.
Во-первых, еще не очнувшись окончательно, не придя в себя и не сообразив толком, что делает — и слава богу, что так, а иначе ничего бы и не вышло, — Тина вскочила на ноги, выхватила из ножен на бедре трофейный тесак и рубанула им сверху вниз, одновременно поворачиваясь направо. И как удачно! Просто ангел, как говорится, вел ее рукой. Раз! Ладонь с клинком возносится ввысь, а тело девушки начинает поворот вправо. Два — удар вниз с доворотом, и три! Тина почувствовала возникшее вдруг рядом с ней движение, и в то же мгновение лезвие тесака врезалось во что-то живое и быстрое, оказавшееся не там и не тогда, когда и где ему следовало быть.
«Вернее, наоборот!» — поняла Тина, рассмотрев свою жертву. Лань оказалась там и тогда, где и когда ее увидела из поднебесья Тина.
Это было важное знание, которое она принесла из своего воспарения. И знание это обернулось удачей — мясом, которое можно будет зажарить на огне и съесть с орехами и ягодами в качестве гарнира. И это было уже второе важное знание, что открылось ей под высокими небесами: они зря опасались погони, троебожники давно, еще двое суток тому назад, потеряли след беглецов.
«И слава богу!» — решила Тина, сообразив, почему им не страшен теперь открытый огонь, но было и кое-что еще, что всплыло теперь в ее памяти. И вот с этим — третьим — знанием следовало что-то делать, пусть и не прямо сейчас. Тот, кто шел по их следу, не спешил, и это было странно. Он шел за ними от самого Аля и, если бы хотел зла, мог воплотить свои планы в жизнь несчитанное множество раз. Но нет, шел, не приближаясь, но и не отставал. Кто, зачем, как? Много вопросов, и непонятно, кому их можно задать…
А девочка — глядишь ты — опять его удивила.
«Век живи, век учись, дураком помрешь!»
Уже
— А вот еще, — сказала Тина Ферен, когда, утолив первый голод, компаньоны несколько умерили свой пыл и перешли от молчаливого поедания благословенной пищи к неторопливому разговору под свежее зажаренное мясо. — Я слышала, есть такие рафаим. Они здесь живут или, наоборот, на севере?
— Дети Рафа, — кивнул Керст. — Я читал про них, но последнего, кажется, убили легимаки за триста лет до вторжения Вернов.
— Так писал Рехтиг, — согласился ди Крей.
— Рехтиг пересказывал старые сплетни, — нейтральным тоном прокомментировал тему разговора мастер Сюртук.
— Рафаим живут в этих горах, — кивнула в сторону все еще далекой скалистой гряды Адель аллер’Рипп. — Дальше к югу, я полагаю. Кое-кто встречал их и в Оленьей пустоши, и на Барсучьем плато.
— Какие они? — сразу же спросила Тина, и ди Крей отметил про себя, что вопрос, по-видимому, не праздный. Что-то такое девушка про сыновей Рафа знала, но сведения ее, скорее всего, носили случайный характер, и ей это было хорошо известно. Вот и решила уточнить ненароком кое-какие детали.
«Молодец!»
Сам он, как ему теперь припомнилось, встречал рафаима один только раз. Давно, и скорее к западу от этих мест, чем к югу.
— А какие они, эти рафаим? — спросила Тина, аккуратно прожевав и проглотив очередной кусочек мяса. — Это правда, что они великаны?
— Ну, они великаны и есть, — пожала плечами дама Адель. — Полтора-два человеческих роста — кто, если не великан. Только вот в сказках великаны большие да глупые, а еще неповоротливые, неуклюжие, хотя и наделены соразмерной их росту силой. А рафаим отнюдь не такие. Во-первых, они древнего рода и живут, как рассказывают в Старых графствах, очень долго. Я слышала в детстве и о таких, кто прожил три сотни лет. Умные, грамотные, они последние владеют «Старым разумением»— науками, что возникли и развивались еще до Первого Потопа.