Сумерки грядущего

Шлифовальщик Владимир

— Подожди! — окликнул Виктор неутомимого напарника. — Куда рванул так?

— Согреться чтобы…

— Давай отдышимся немного, — взмолился Холодов. — Тут ведь не мемориум, силовой подкачки нет.

Он опёрся о бортик фонтана, тяжело дыша. Недалеко от путешественников беседовали средних лет мужчина и женщина, одетые, как все аборигены, вычурно и пёстро. У мужчины имелась причёска-хвост, в ушах блестели серьги, а обут он был в высокие сапоги-ботфорты. Женщина была одета примерно так же, но в отличие от мужчины блистала бритой головой. Дама закурила тонкую сигарету, подозрительно зажав её между большим и указательным пальцем, и

в воздухе сладковато запахло каким-то легализованным лёгким наркотиком.

— Социализм стирает грань между городом и деревней, а капитализм — между мужчиной и женщиной, — шёпотом изрёк Виктор, кивнув в сторону пары.

— Не так. Социализм делает женщину мужественной, а капитализм — мужчину женственным, — выдал свой вариант Кудрявцев, вспомнив Железную Берту.

Пара, неодобрительно взглянув на двух присоседившихся быдланов в пляжных нарядах, продолжала неторопливо переговариваться, судя по всему, обсуждая очередную литературную новинку.

— С точки зрения экзистенции, — глаголил мужчина, взмахивая хвостом, — в романе видна определённая трансцендентальность. Гиперболизм наличествует, но выглядит вполне эклектично, хотя и дисгармонирует с общим постмодернистским концептом. Фекальная тема определённо в тренде.

— Я бы не вынесла этот роман на паблисити, — отвечала лысая дама, со всхлипом затянувшись, от чего её зрачки расширились. — Там явная декогерентность и стилизация под минимализм. Триггер для определённых паттернов…

В руках хвостатый мужчина держал книгу с блестящей пёстрой обложкой с непонятным рисунком и ярким заголовком, видным издалека: очередной литературный гений обогатил мировую культуру романом «Танго с унитазным бачком».

Одну из лавочек неподалёку от фонтана тоже заняла пара: молодые улыбчивые юноша и девушка выделялись среди богемных завсегдатаев бульвара строгими деловыми костюмами. Вероятно, деловой центр был совсем неподалёку, и офисные клерки, окончив рабочий день, по пути домой решили немного передохнуть, заодно приобщившись к прекрасному. Они обсуждали дневные проблемы.

— Нельзя применять стандарт тиджиай в трейд-маркетинге, — сердился юный клерк. — Ладно, при ребрендинге, но в ретейл-дизайне — это драйвел, рэмбэл. Европейцы над нами смеяться будут! Я не аккаунт-менеджер, чтобы пресейлом заниматься, а коучер, практически тьютор!

Молодая девица гладила юношу по руке и успокаивала:

— Не ангризируй! Главное, ебитда выросла.

Кудрявцев хмыкнул, услышав почти неприличное слово. А Виктор задумчиво произнёс, оглядевшись:

— Вообще-то тут неплохо. Свобода, и силовиков нет, — Он выразительно посмотрел на Кудрявцева.

— Как могут нравиться эти павлины ряженые?! — громко возмутился тот, забыв, что нужно быть осторожным. — В чём свобода-то выражается? Ходить как чучело?

Но на его выпад никто не обратил внимания. Лишь проходивший мимо пожилой человек с тросточкой в клетчатом берете и с длинным шарфом, нарочито небрежно обмотанным вокруг шеи, остановился возле Кудрявцева и вмешался в разговор, не обращая внимания на странный наряд путешественников:

— Зря иронизируете, молодой человек! — проговорил он со старческой неторопливостью, обращаясь к оперативнику. Помпон на его берете недовольно качнулся. — У нас — настоящая свобода, стопроцентная, истинная. Любой может добиться успеха, благодаря трудолюбию, упорству и предприимчивости. Ему никто не будет чинить бюрократических и идеологических препонов.

Виктор

читал, что в финитуме иногда возникает странное явление, называемое некоторыми исследователями «эффектом авторской речи». Подходит к тебе абориген со стеклянными глазами и начинает многословно объяснять текущую ситуацию или явление, словно и в самом деле зачитывая размышления автора в каком-нибудь скучном романе. То, что старик говорит «от автора», было ясно из его речи — в ней почти не было заумных слов и англицизмов, обожаемых местными.

— У нас нет принудиловки, — размеренно говорил старик, практически ни к кому не обращаясь. — Армия — частная. Полиция, правда, государственная пока, но есть много частных сыскных бюро. Ценится творчество в любых сферах. Я работал в хайтек-корпорации, так, бывало, сделаешь рацпредложение — и тебе уже через час в конверте премию несут за принесение прибыли…

«Есть тут всё-таки деньги, в этом раю», — полумал Виктор, а вслух напомнил старику:

— Вы забыли упомянуть, что тут нет тоталитаризма и уравниловки.

Но тот, не обратив внимания на замечание, монотонно бубнил:

— Мы не воздвигаем себе лживых идолов и кумиров, как это делают красные. Любой трезвомыслящий человек знает, что Александр Матросов просто поскользнулся, Зоя Космодемьянская была пироманкой, а «Молодая Гвардия» — сборищем хулиганистой молодёжи, мешающей европейским демократическим реформам в Краснодоне. У нас каждая свободная личность — сам себе кумир. Единственные люди, достойные уважения — это те, которые смогли с нуля заработать себе имя и состояние. Сначала чистил обувь на улицах, а через десять лет — директор крупной корпорации…

Холодов объективности ради хотел возразить этому глашатаю демократических ценностей, что кумиры у них всё-таки есть: весь парк заставлен скульптурами литераторов, проповедников свободы и правды, но Кудрявцев дёрнул напарника за майку:

— Пойдём отсюда! Я опять мёрзнуть начал. Что-то наш гардеробщик запаздывает с новой коллекцией одежды…

Старик попытался было увязаться за ними, но, поняв, что молодых людей ему не догнать, махнул рукой и отправился восвояси, стуча красивой тростью с набалдашником в виде львиной головы.

— Что этот старый хрыч разболтался? — продолжал возмущаться оперативник. — Заняться нечем?

Меморист собрался было поведать Кудрявцеву об эффекте авторской речи. А заодно изложить и гипотезу о существовании финитума второго порядка: мира, образованного мечтами здешних обитателей — должны же и у них быть мечты! И мимоходом выдать собственную бредовую идею, что наш реальный мир тоже является чьей-то мечтой, жителей мира, более материального чем наш. Финитума минус первого порядка. И уже начал было излагать, но, спохватившись, замолчал, вспомнив, что оперативник не любит бесед на подобные «заумные» темы.

В это время возле фонтана произошло нечто неладное. Лощёный офисный юноша, только что рассуждавший о маркетинге и ребрендинге, неожиданно выхватив из-за пазухи бутылку водки, в два глотка её ополовинил.

— Ах ты, алкаш подзаборный! Мне оставь немного, скотина безрогая! — завопила голосом базарной торговки его спутница и, вырвав у него бутыль, вылила в себя оставшееся содержимое.

— Ты что вытворяешь, ведьма офисная?! — Юноша подскочил к девице и размахнулся, но она вцепилась ему в волосы, и через секунду пара юных клерков каталась по земле, распугивая художников и вырывая траву на газоне.