Сумерки
Шрифт:
– Теперь, когда вы знаете кое-что о моей матери… вы все еще думаете, что она может быть замешана в этом деле?
– По правде говоря, нет. Но нельзя исключить возможность, что именно ее слова, ее жалобы привели к тому, что та сумасшедшая прицепилась к вам с Джоуи.
– Я думаю, это чистой воды случайность. Просто мы с сыном оказались не в то время и не в том месте. Попадись ей на глаза кто-то другой с ребенком, она, скорее всего, прицепилась бы к ним.
– Возможно, вы и правы, – сказал Чарли. – Но вам не о чем беспокоиться. Мы найдем эту спятившую особу и положим конец ее нападкам.
Он
– Подойдите-ка на минутку, – попросил Чарли.
Кристина подошла к окну.
– Как вы думаете, это не тот фургон, что стоял возле вашей машины?
– Знаете, очень похож. Просто как две капли воды.
– Но нельзя ли допустить, что это тот же самый?
– Вы думаете, за мной следят?
– А вы бы заметили слежку?
– Я была в таком состоянии… вся на нервах, – нахмурилась Кристина. – Прояви они хоть капельку осторожности, я вряд ли бы что-то заметила.
– Тогда это и правда может быть тот же самый фургон.
– А может, просто совпадение.
– Не очень-то я верю в совпадения.
– Но если за мной на самом деле следили, кто тот мужчина, что прислонился к фургону?
Они были слишком высоко, чтобы разглядеть лицо незнакомца. Оставалось лишь гадать, старый он или молодой.
– Может, муж той старухи. Или сын, – предположил Чарли.
– Целая семейка чокнутых? Быть не может.
– В жизни бывает всякое.
Чарли вернулся к столу и набрал номер Генри Рэнкина, одного из лучших своих людей. Он сообщил ему о фургоне, который был припаркован через дорогу.
– Прогуляйся мимо и запомни номер. И присмотрись к парню. Важно, чтобы позже ты смог узнать его в лицо. Постарайся ухватиться за любую деталь, но так, чтобы не вызвать подозрений. Не забудь выйти из здания через заднюю дверь – он не должен знать, откуда ты.
– Не проблема, – согласился Рэнкин.
– Как только выяснишь номер, свяжись с отделом транспортных средств и разузнай, на кого зарегистрирована машина.
– Да, сэр.
– Обо всем доложи мне.
– Понял, отправляюсь.
Чарли повесил трубку. Затем встал и снова подошел к окну.
– Будем надеяться, что это простое совпадение, – сказала Кристина.
– Напротив. Будем надеяться, что это тот самый фургон. Лучшей зацепки нельзя и пожелать.
– Но если это так и если парень, который там стоит, имеет какое-то отношение к фургону…
– Разумеется, имеет.
– Значит, Джоуи угрожает не только старуха. Получается, их двое.
– Или больше.
– Простите?
– Вполне возможно, есть еще парочка других, о которых мы пока не знаем.
Птица промелькнула мимо окна.
Не по сезону теплый ветерок взъерошил пальмовые листья.
Солнце посеребрило окна машин, выстроившихся вдоль улицы.
А незнакомец в темном терпеливо ждал у фургона.
– Что за чертовщина тут творится? – спросила Кристина.
10
В глухом пространстве подвала, где не было ни единого окна, лишь одиннадцать свечей боролись с наползающей тьмой.
Одиннадцать учеников не издавали ни звука. Только прерывистое дыхание Грейс Спайви, которая все глубже погружалась в транс, нарушало благоговейную тишину.
Кайл Барлоу тоже сидел неподвижно, несмотря на значительное неудобство. Дубовый стул оказался слишком мал для него. Сам стул был тут ни при чем: любой другой устроился бы на нем с полным комфортом. Но рядом с Барлоу большая часть мебели выглядела так, будто ее спроектировали гномы. Ему нравились широкие мягкие стулья и старомодные кресла с подголовником, при условии что они давали достаточно простора его мощным плечам. Барлоу любил широченные кровати, удобные шезлонги и старинные ванны, в которых можно было улечься, а не сидеть с поджатыми ногами, будто ты младенец, которого моют в тазике. Свою квартиру в Санта-Ане он обставил в соответствии со своими размерами, но за пределами ее он обречен был терпеть те или иные неудобства.
Но чем глубже Мать Грейс погружалась в транс, тем меньше внимания обращал Барлоу на свой «детский» стульчик – до того ему не терпелось услышать послание из мира духов.
Барлоу боготворил Мать Грейс. Она поведала ему о грядущих Сумерках, и он поверил каждому ее слову. Сумерки. Ну а как же иначе? Мир давно катится во тьму. Предупредив Кайла о скорых потрясениях и испросив его помощи, Мать Грейс дала ему возможность искупить свои грехи. Спасти, пока не поздно, тело и душу.
До встречи с ней Барлоу с упорством, достойным лучшего применения, двигался по пути саморазрушения. В результате к двадцати девяти годам он превратился в пьяницу, драчуна, насильника, наркомана и даже убийцу. Женщины у него менялись едва ли не каждую неделю, и почти все они были наркоманками и проститутками. За это время он семь или восемь раз переболел триппером и дважды сифилисом, что с учетом его образа жизни было не так уж и много.
В тех редких случаях, когда он бывал трезв и в голове у него прояснялось, его пугало это саморазрушительное безумие. Но Барлоу оправдывал свое поведение тем, что это был не случайный всплеск насилия, а естественная реакция на бездумную, а иногда и умышленную жестокость окружающих.
Для окружающих он был чудищем, неуклюжим гигантом с лицом неандертальца, способным нагнать страху даже на медведя-гризли. Маленькие дети его боялись. Люди постарше смотрели разинув рот – кто-то открыто, а кое-кто украдкой. Некоторые откровенно посмеивались у него за спиной, перекидывались шуточками. Обычно он делал вид, что ничего не замечает, – если, конечно, у него не было желания поразмять кулаки. Но он всегда знал, что над ним смеются, и это не могло не ранить. Хуже всего были подростки – особенно молоденькие девушки. Эти открыто потешались над ним, особенно с безопасного расстояния.
Для Барлоу не было ничего проще, чем оправдать свою склонность к насилию и саморазрушению. Долгие годы твердил он себе, что его ненависть, горечь и гнев служили своего рода броней против жестокости окружающего мира. Без наплевательского отношения к собственному благополучию и тщательно взращенной жажды мести он чувствовал бы себя беззащитным. Это мир сделал из него изгоя. Мир предпочитал видеть в нем либо громадного недотепу с лицом обезьяны, либо зловещего монстра. Недотепой Барлоу не был, но ему нравилось играть в чудовище.