Сумма теологии. Том IV
Шрифт:
Возражение 1. Кажется, что удовольствие не делает деятельность совершенной. В самом деле, любая человеческая деятельность зависит от использования разума. Но, как уже было показано (3), удовольствие препятствует пользованию разумом.
Следовательно, удовольствие не делает человеческую деятельность совершенной, но [напротив] ухудшает ее.
Возражение 2. Далее, ничто не совершенствует ни себя, ни свою причину Но удовольствие – это деятельность, причем либо по своей сущности, либо по своей причине. Следовательно, удовольствие не делает деятельность совершенной.
Возражение 3. Далее, если удовольствие совершенствует деятельность, то делает это либо как цель, либо как форма, либо как действователь. Но она не делает это как цель, поскольку, как уже было сказано (4, 2), не деятельность осуществляется ради удовольствия, а, пожалуй, наоборот; не делает она это и как действователь, поскольку скорее именно деятельность обусловливает удовольствие;
592
Ethic. X, 4.
Этому противоречит сказанное Философом о том, что «удовольствие делает деятельность совершенной» [593] .
Отвечаю: удовольствие делает деятельность совершенной двояко. Во-первых, как цель, хотя, понятно, не как та цель, «ради которой» существует вещь, но согласно тому, что целью может быть названо любое добавленное к вещи благо, которое дополняет ее. Это имеет в виду Философ, когда говорит, что «удовольствие делает деятельность совершенной… как некая возникающая попутно полнота» [594] , то есть постольку, поскольку к одному благу, а именно деятельности, добавляется другое благо, а именно удовольствие, которое указывает на успокоение желания в предполагаемом благе. Во-вторых, как действователь, хотя и не непосредственно, поскольку, согласно Философу, «удовольствие придает деятельности совершенство не тем же способом, каким врач делает человека здоровым, а как делает это само здоровье» [595] , но опосредованно, поскольку действователь, получающий от своей деятельности удовольствие, более заинтересован в ней и осуществляет ее с особой тщательностью. Именно об этом говорится в десятой [книге] «Этики», а именно что «удовольствия, связанные с деятельностями, делают их лучше, а чуждые, напротив, чинят им препятствия» [596] .
593
Ibid.
594
Ibid.
595
Ibid.
596
Ethlc. VI, 5.
Ответ на возражение 1. Далеко не каждое удовольствие препятствует акту разума, но – только телесное удовольствие, поскольку оно вытекает не из акта разума, а из акта вожделеющей способности, каковой акт благодаря этому удовольствию становится более интенсивным. То же удовольствие, которое вытекает из акта разума, напротив, приводит к большей интенсивности использования разума.
Ответ на возражение 2. Как сказано во второй [книге] «Физики», две вещи могут являться причинами друг друга в том случае, когда одна из них выступает в качестве производящей, а другая – конечной причины [597] . Таким образом, деятельность – это производящая причина удовольствия, в то время как удовольствие, как было показано выше, совершенствует деятельность со стороны конечной причины.
597
Phys. Il, 3.
Из сказанного очевиден ответ на возражение 3.
Вопрос 34. О добродетельности и порядочности удовольствий
Теперь на очереди рассмотрение добродетельности и порочности удовольствий, под каковым заглавием будет исследовано четыре пункта: 1) всели удовольствия злы; 2) если нет, то все ли они благи; 3) является ли какое-либо из удовольствий наибольшим благом; 4) является ли удовольствие мерой или критерием суждения относительно морального добра и зла.
Раздел 1. Все ли удовольствия злы?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что любое удовольствие является злом. В самом деле, то, что вредит рассудительности и препятствует пользованию разумом, похоже, само по себе зло, поскольку, как сказал Дионисий, благом человека является «способность быть разумным» [598] . Но удовольствие вредит рассудительности и препятствует пользованию разумом, притом тем больше, чем больше само удовольствие; поэтому, как сказано в седьмой [книге] «Этики», «в удовольствиях от любовных утех», которые являются наибольшими, «никто не способен что-нибудь понять умом» [599] . Более того, Иероним в своем комментарии к [евангелию от] Матфея говорит, что «во время супружеского общения никто не удостаивается присутствия Святого Духа, даже если супружескую обязанность исполняет какой-нибудь пророк». Следовательно, удовольствие само по себе зло и, таким образом, любое удовольствие является злом.
598
De Div. Nom. IV, 2.
599
Ethic. VII, 12.
Возражение 2. Далее, то, чего избегает добродетельный и ищет порочный, похоже, и есть само по себе зло, от которого следует уклоняться, поскольку, как сказано в десятой [книге] «Этики», «добродетельный человек является своего рода мерой и критерием человеческих действий» [600] ; а апостол [со своей стороны] говорит, что «духовный судит о всем» (1 Кор. 2:15). Но дети и бессловесные твари, в которых нет никакой добродетели, ищут удовольствий, тогда как владеющий собой человек – нет. Следовательно, удовольствия сами по себе злы и их надлежит избегать.
600
Ethic. X, 5.
Возражение 3. Далее, «искусство и добродетель всегда появляются там, где добро и где труднее» [601] . Но ни одно из искусств не определено к удовольствию. Следовательно, удовольствие не может быть чем-то благим.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Обретайте удовольствие в Господе» [602] (Пс. 36:4). И коль скоро божественное водительство не может направлять к злу, то похоже на то, что не каждое удовольствие является злом.
601
Ethic. II, 2.
602
В синодальном переводе: «Утешайтесь Господом».
Отвечаю: как сказано в десятой [книге] «Этики» [603] , были такие, которые утверждали, что все удовольствия злы. Причина этого, похоже, кроется в том, что они брали в расчет только наиболее очевидные для всех чувственные и телесные удовольствия (ведь и в других отношениях философы древности не проводили различения ни между интеллигибельным и чувственным, ни между умом и чувством) [604] . Поэтому они полагали, что все телесные удовольствия должны рассматриваться как нечто дурное, и потому человек, склонный к неумеренным удовольствиям, но воздерживающийся от них, достигает умеренной добродетели. Но, настаивая на подобном мнении, они были неправы. В самом деле, коль скоро никто в этой жизни не может обойтись без некоторых чувственных и телесных удовольствий, то после того, как учащие о том, что все удовольствия злы, будут застигнуты в момент получения удовольствия, люди перестанут прислушиваться к такого рода доктринам и, побуждаемые их примером, еще более устремятся к поиску удовольствий (ведь в человеческих действиях и страстях примеры куда заразительнее слов).
603
Ethic. X, 2.
604
De Anima III, 3.
Поэтому нам надлежит говорить, что некоторые удовольствия благи, а некоторые – злы. Ведь удовольствие есть не что иное, как последующее некоторой деятельности успокоение желающей силы в некотором любимом благе, в связи с чем приведенное утверждение подкрепляется двумя причинами. Первая относится к благу, в котором человек с удовольствием находит успокоение. В самом деле, как уже было сказано (18, 5), благо и зло в моральном порядке зависят от соответствия или противоречия разуму, а что касается порядка природы, то о вещи говорят как о природной в том случае, когда она соответствует природе, и как о неприродной, когда она противна природе. И подобно тому как в естественном порядке существует и некоторый природный покой, каким вещь покоится в том, что соответствует ее природе, как, например, когда тяжелое тело покоится внизу, и неприродный покой, каким вещь покоится в том, что противно ее природе, как когда тяжелое тело покоится вверху, точно так же и в моральном порядке существует и благое удовольствие, каким высшее или низшее желание успокаивается в том, что соответствует разуму, и злое удовольствие, каким желание успокаивается в том, что противно разуму и божественному закону.