Сумма теологии. Том IV
Шрифт:
Возражение 2. Далее, счастье заключается в акте ума, а ум – это субъект воли. Но воля может быть направлена на противоположности. Поэтому похоже на то, что она может воздерживаться от деятельности, посредством которой человек счастлив, вследствие чего человек свое счастье утрачивает.
Возражение 3. Далее, имеющее начало имеет и конец. Но у человеческого счастья есть начало, поскольку человек счастлив не всегда. Следовательно, у него должен быть и конец.
Этому противоречит сказанное [в Писании] о праведниках: «И пойдут сии… в жизнь вечную» (Мф. 25:46), которая, как было доказано выше (2), является счастьем святых. Но то, что вечно, не прекращается. Следовательно, счастье не может быть утрачено.
Отвечаю: если речь идет о том несовершенном счастье, которое возможно в настоящей жизни, то такое счастье может быть утраченным. Это со всей очевидностью являет
Это также очевидно и в случае деятельного счастья, поскольку человеческая воля может изменяться и, отпадая от добродетели, в акте которой по преимуществу и состоит счастье, обращаться к злу. Если, впрочем, добродетель сохраняется неослабной, то направленные вовне изменения могут, чиня препятствия многим актам добродетели, нарушить только такое счастье, однако они не могут лишить счастья вообще, поскольку акты добродетели сохраняются, и благодаря этому человек достойно переносит выпавшие на его долю испытания. И так как счастье настоящей жизни может быть утрачено вследствие возникновения противных природе счастья обстоятельств, то Философ утверждает, что некоторые, будучи счастливы в этой жизни, счастливы не в абсолютном смысле, а «именно как люди», т. е. как обладающие изменчивой природой [118] .
118
Ethic. I, 11.
Если же речь идет о том совершенном счастье, которое мы чаем обрести уже по окончании нынешней жизни, то можно упомянуть мнение Оригена, который, следуя заблуждениям некоторых платоников, утверждал, что человек, обретший окончательное счастье, может его утратить [119] . Ошибочность этого мнения может быть доказана двояко.
Во-первых, на основании общего понятия счастья. В самом деле, коль скоро счастье является «совершенным и самодостаточным благом», то оно должно успокоить человеческие желания и исключить всяческое зло. Затем, человек по природе желает сохранить то благо, которым он обладает, а также быть уверенным в его сохранности, в противном случае он будет или испытывать беспокойство в связи с опасением его утраты, или страдание в связи с уверенностью в его утрате. Поэтому в случае истинного счастья необходимо, чтобы человек был уверен в том, что он никогда не утратит то благо, которым он обладает. Если указанное мнение истинно, то из него следует, что человек никогда не утратит счастье, а если ложно, то, будучи ложным, оно само по себе является злом, поскольку, как сказано в книге «Этика», ложь – это зло ума, в то время как истина – [его] благо [120] . Таким образом, при наличии в нем зла человек никогда не будет поистине счастлив.
119
Peri Archon II, 3.
120
Ethic. VI, 2.
Во-вторых, это также с очевидностью следует из рассмотрения специфической природы счастья. В самом деле, уже было показано (3, 8), что совершенное счастье человека состоит в созерцании божественной сущности. Но невозможно, чтобы кто-либо из созерцающих божественную сущность не желал бы ее созерцать, поскольку любое благо, которым кто-либо обладает и при этом желает его лишиться, либо недостаточно, и потому вместо него желается какое-то более достаточное благо, либо же обусловливает некоторое неудобство, в результате чего становится обременительным. Но созерцание божественной сущности наполняет душу всеми благами, поскольку соединяет ее с источником всяческого совершенства, в связи с чем [в Писании] сказано: «Я [в правде] буду… насыщаться образом Твоим» (Пс. 16:15); и еще: «Вместе с нею пришли ко мне все блага» (Прем. 7:11), то есть [вместе] с созерцанием мудрости. При этом оно и никоим образом не обременительно, в связи с чем о созерцании мудрости сказано: «В обращении ее нет суровости, ни в сожитии с нею – скорби» (Прем. 8:16). Таким образом, очевидно, что счастливый человек не может лишиться счастья по собственному почину. Не может он также лишиться счастья и по распоряжению Бога, поскольку лишение счастья суть наказание, и оно может быть приписано Богу, справедливому Судье, только в случае совершения некоторого греха; но созерцающий Бога не может впасть в согрешение в связи с правотой его воли, которая является необходимым следствием такого созерцания, о чем уже было сказано выше (4, 4). Не может этого произойти и благодаря какому-либо другому действователю, поскольку соединенный с Богом ум возвышен над всеми другими вещами и, следовательно, никакой другой действователь не в силах отвратить ум от такого союза. Таким образом, кажется неразумным, что время от времени человек может переходить от счастья к страданиям и наоборот, поскольку такого рода превратности могут испытывать только те, кто подчинен времени и движению.
Ответ на возражение 1. Счастье есть окончательное совершенство, исключающее наличие какого-либо изъяна в счастливом, и тот, кто обладает счастьем, обладает им неизменно благодаря божественной силе, возвышающей человека до причастности к исключающей любые изменения вечности.
Ответ на возражение 2. В том, что касается определения к цели, воля может быть направлена на противоположности, но что касается конечной цели, то к ней она определена в силу естественной необходимости, о чем свидетельствует тот факт, что никто не может не желать счастья.
Ответ на возражение 3. Наличие у счастья начала обусловливается причастником, а отсутствие у него конца обусловливается благом, причастность к которому делает человека счастливым. Таким образом, начало счастья является следствием одной причины, а его бесконечность – другой.
Раздел 5. Может ли человек достигнуть счастья через посредство своих природных способностей?
С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что человек может достигнуть счастья через посредство своих природных способностей. В самом деле, природа не испытывает недостатка в необходимом. Но ничто не является столь необходимым для человека, как достижение им конечной цели. Значит, в этом человеческая природа не испытывает недостатка. Поэтому человек может достигнуть счастья через посредство своих природных способностей.
Возражение 2. Далее, коль скоро человек возвышеннее неразумных тварей, то, похоже, он должен быть и лучше, чем они, обеспечен всем необходимым. Но неразумные твари могут достигнуть своей цели через посредство своих природных способностей. Поэтому тем более человек может достигнуть счастья через посредство своих природных способностей.
Возражение 3. Далее, счастье, согласно Философу, есть «совершенная деятельность» [121] . Затем, начало вещи относится к тому же началу, что и его совершенство. Итак, коль скоро несовершенная деятельность, которая суть начало человеческой деятельности, является субъектом природных способностей человека, благодаря чему он является хозяином своих собственных актов, то похоже на то, что он может достигнуть совершенной деятельности, то есть счастья, через посредство своих природных способностей.
121
Ethic. VII, 14.
Этому противоречит следующее: человек по природе является началом собственных актов через посредство своего ума и воли. Но обетованное святым окончательное счастье превосходит ум и волю человека, согласно сказанному апостолом: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9). Следовательно, человек не может достигнуть счастья через посредство своих природных способностей.
Отвечаю: несовершенное счастье, которое возможно в нынешней жизни, равно как и добродетель, в чьей деятельности оно состоит, может быть достигнуто человеком через посредство его природных способностей, о чем подробно будет сказано ниже (63). Но совершенное счастье человека, как было показано выше (3, 8), состоит в созерцании божественной сущности. Затем, созерцание сущности Бога превосходит природу не только человека, но и вообще любой твари, о чем уже было сказано в первой части (12, 4). В самом деле, природное познание каждой твари соответствует модусу его субстанции, в связи с чем об уме говорится, что «он познает то, что выше его, и то, что ниже его, соответственно модусу его субстанции» [122] . Но любое по знание, которое соответствует модусу сотворенной субстанции, не может достичь созерцания божественной сущности, которая бесконечно превосходит все сотворенные субстанции. Следовательно, ни человек, ни вообще какая бы то ни было тварь не может достигнуть окончательного счастья посредством своих природных способностей.
122
DeCausis