Сумрачная Антология
Шрифт:
Наплакавшись, она первым делом развела огонь в печи и переоделась в сухую одежду. Невыносимо ныл палец на ноге, будто по нему несколько раз ударили молотком. Маша осторожно сняла обувь: на носке расплылось большое темно-красное пятно. Девушка чуть всхлипывала от страха, но пришлось взглянуть на поврежденный палец. Он весь опух, покраснел, рана кровоточила, а кожа вокруг висела клочьями.
Маша промыла палец водой и потом обильно залила его перекисью так, что он весь покрылся белой пузырящейся пеной. Она немного подождала, пока палец подсохнет и забинтовала его. В ближайшее время нужно подождать, пока рана хоть немного затянется. С долгими прогулками придется повременить.
Ночь стремительно опускалась на мрачный лес, а черные тучи не давали не единой возможности звездному или лунному свету пробиться к земле. Где-то за стенами домика начинала пробуждаться ночная жизнь здешних обитателей.
Громко и надрывно раздавалось отрывистое уханье. Что-то свистело и щелкало, а то и с шумом проносилось над крышей. Ветер протяжно завывал, подергивая щеколду. От сквозняка вздрагивали оконные стекла, и Маша невольно отводила взгляд от мечущихся языков огня в очаге, чтобы посмотреть на окно.
Оно было сине-черным, с легким налетом пыли, на котором отражались отблески света. В стекле девушка видела и свое отражение, но вид двойника не утешал ее. И вновь одолевали тягостные мысли о том, что находится в темноте за этим дрожащим стеклом, и вновь становилось тревожно.
Не выдержав, Маша отставила кружку с горячим чаем (хотя сейчас ей бы пригодилось что-то покрепче), так что часть жидкости взметнулась и перелилась на столик. Но она не обратила на это внимания и принялась искать любую тряпку нужного размера, что могла прикрыть эту оконную черноту, пока не обнаружила потертый плед. По краям от окна торчали ржавые гвозди, и Маша, не раздумывая, проткнула ткань пледа, насадив ее на зазубренные шляпки гвоздей.
Теперь эта импровизированная штора защитит от ночного мрака.
Маша вернулась на место и снова уставилась в огонь.
Еще вчера они с Артемом сидели здесь такие счастливые и довольные друг другом. А сейчас…
Интересно, сколько он сможет протянуть без еды. А без питья? Ну, скажем, сегодня шел дождь, и в воде недостатка не должно быть. Но кроме этого, сейчас в лесу жутко холодно. От одной только этой мысли бросает в дрожь. А если там, в чаще, водятся дикие звери?
Маша вновь повернула голову, но только не в сторону окна. Ее изучающий и пытливый взгляд нацелился в глаза, которые давно стали мертвыми.
– И давно ли ты такая? – спросила девушка, чуть выпрямившись, у лисицы. – Как тебя убили? Застрелили, да? А перед этим ты попала в капкан?
Она встала, подошла к чучелу и сделала интересное наблюдение: если долго и неотрывно смотреть ему в глаза, они начинали поблескивать по-особенному.
Шерсть на загривке словно подергивалась, но всему виной, конечно, сквозняк и горячий воздух, который поднимался вверх от горящего пламени. Когда-то лисица была, скорее всего, красивой, с густой блестящей шерстью. И когда она бежала по рыхлому снегу, ее шерстка переливалась под солнцем.
– Прости, – прошептала Маша, и по ее лицу скатилась слезинка. – Знаешь, самые страшные звери на свете – это люди.
Чучело молчало.
И вдруг в этой тишине, словно гром среди ясного неба, коротко булькнул телефон. Маша рванулась к рюкзаку, налетев на стол с такой силой, что он сдвинулся с места. Она вцепилась в рюкзак и перевернула над лежанкой, чтобы все содержимое оказалось снаружи.
Экран телефона еще излучал свет, не успев погаснуть. На нем появился закрытый желтый конвертик. Девушка ахнула и нажала на кнопку, а потом сердце ее понеслось вскачь.
«Я заблудился, но мне помогли. Сиди там, никуда не уходи».
Большей надежды, что засияла сейчас, кажется, никогда не было ни у единой живой души. Маша никогда в церковь не ходила и в Бога особо не верила, но сейчас хотелось молиться искренне и так отчаянно, что она заплакала второй раз за этот вечер. Только тогда ее душили слезы горя и тоски, а сейчас переполняло ликование.
Она вновь поднесла телефон к глазам. От слез, текущих ручьями, все плыло, и Маша не успевала вытирать их ладонями. И хотя сигнал снова пропал, девушка знала одно – с ее Артемом все в порядке, и вскоре он придет за ней!
Маша написала ответ: «Поняла! Как я рада, что ты жив! Что случилось?». Сообщение отправится позже, когда появится сигнал. Но главное – оно дойдет.
Маша не представляла, как можно уснуть после такой новости. Она долго ходила туда-сюда по домику, не в состоянии присесть, не говоря о том, чтобы лечь спать.
Ночь за окном уже не казалась такой неприятной, а посторонние звуки – пугающими.
«Завтра мы встретимся».
Девушка плохо спала остаток ночи, но скорее от радости. Не терпелось встретить рассвет. Она думала о том, что может сейчас Артем лежит в сторожке или в палатке таких же путешественников, и смотрит на пробивающиеся сквозь деревья лучи солнца.
Проснувшись, Маша сорвала плед с окна, отчего солнце так и хлынуло в домик. Сразу стало теплее и приятнее на душе.
Затем поменяла повязку на пальце, но надеть кроссовки на обе ноги оказалось невозможно. Тогда она придумала на вторую ногу натянуть толстый носок и положить внутрь стельку, чтобы было удобнее и теплее. Правда, стелька то и дело съезжала, и приходилось ее постоянно поправлять. Зато палец болел уже чуть меньше.
Маша посидела на крыльце, глядя вдаль.
Вот сейчас он появится.
Сейчас!
Но Артем возвращаться не торопился.
Она вспомнила события своей жизни, прибралась в домике, выпила кофе.
Снова посидела на крыльце, наблюдая за птицами и облаками.
Вернулась обратно в домик.
Так прошло несколько часов.
Артем так и не пришел.
Телефон все еще молчал. Сообщение отправлено не было. Девушка начала проявлять признаки нетерпения. Всматривалась в густую стену леса, и ей снова время от времени казалось, что за деревьями кто-то есть. Вот там, за стройными соснами, сгорбилась фигура…