Сумрачная Антология
Шрифт:
Девушка схватила телефон, но, как и следовало ожидать, сигнала не было. Впрочем, все равно отправила сообщение на номер Артема и взяла телефон с собой в надежде, что сигнал неожиданно появится.
Маша даже не стала закрывать дверь, так как ей было не до этого. Она накинула рюкзак на плечи и завернула за угол дома, чтобы выйти на ту тропинку, по которой они шли сюда накануне.
Лес наполнялся шорохами и звуками, как и прежде. Птицы беззаботно чирикали и свистели, перепрыгивая с ветки на ветку. Вдалеке пулей пронесся испуганный серый заяц, будто одинокая женщина на тропинке могла причинить ему вред. Войдя под сень густых деревьев, Маша остановилась:
– Артем! – ее крик разнесся кругом и, замирая, затих.
Она смотрела по сторонам, нервно сжимая пальцы, думая о том, куда он мог пойти. Девушка решила, что сделает несколько кругов вокруг домика, увеличивая радиус поиска. Вряд ли муж мог уйти слишком далеко, да и зачем.
Время от времени она смотрела туда, где за облаками пряталось солнце, отчего на землю сразу ложились густые тени. Маша вытащила телефон, с надеждой посмотрела на экран и со вздохом негодования бросила его обратно в рюкзак.
Несколько часов подряд она провела в лесу, блуждая по его окрестностям.
Порой ей слышался пронзительный крик о помощи. Девушка бежала навстречу этому крику, крича в ответ, но так никого и не находила. Ей стало казаться, что голос играет с ней в прятки и намеренно сбивает с толка. Дыхание становилось частым, словно не хватало воздуха. Под ногами из земли, будто назло, вырастали корни, о которые Маша спотыкалась, если забывала смотреть вниз.
Усталость и отчаяние давали о себе знать. Она чувствовала себя невероятно одинокой в этом огромном лесу, полном странных и пугающих звуков.
Маша брела сквозь заросли багульника, отводя его ветки от лица, по щиколотки проваливаясь в вязкую болотистую почву с противным чавканьем. И лишь когда погрузилась по колено в вонючую жижу, мысль о самосохранении заставила ее остановиться. Там, дальше, судя по всему, простирались болота, о коварстве которых была наслышана. Артем не раз потчевал ее рассказами о заболоченных землях, торфяных топях и светящихся огоньках в тумане.
И лишь встав на твердую почву, она немного успокоилась. Теперь нужно двигаться в другом направлении. Маша была уверена, что Артема здесь нет, а если бы он тут появился, то поступил бы подобным образом и вернулся назад. Ей показалось, что если сейчас она пройдет по узкой полоске земли, с двух сторон окруженной водой и зарослями дикой ежевики, то тропинка выведет ее отсюда.
Телефон все еще не желал ее порадовать. Маша, в очередной раз швырнув его в рюкзак, разозлилась на всех, кто имеет отношение к отсутствию связи.
– Двадцать первый век называется, – шипела она, перепрыгивая с одного пригорка на другой.
Эта злость придавала ей сил, которые, как ей казалось, заканчивались. Она тихонько постанывала, наступая на больную ногу. В большой палец на ноге словно кто-то тыкал раскаленной спицей, а потом зажимал в клещи, но, несмотря на это, девушка шла вперед.
– Артем! – ее крик уже стал совершенно хриплым. Маша чувствовала, что еще немного и совсем потеряет голос.
А тут еще небо стало отталкивающе серым и таким низким, будто хотело коснуться земли. Равнодушно зарядил мелкий дождик, и к унынию девушки, во все стороны принялся расползаться туман. Сперва он был жидким и прозрачным, но вскоре его нити превратились в дрожащие клубки. Птиц уже не было слышно. Маша обратила внимание, что они замолчали как-то совершенно внезапно.
Туман стал таким густым, что все вокруг терялось в его стремительных объятиях. Неприятно было еще то, что он становился влажным, отчего одежда понемногу промокала, и девушка снова испытала противное ощущение холода. Она продвигалась вперед, зовя мужа по имени, но с каждым разом все тише.
Судя по времени, день клонился к своему завершению. Ноги и спина гудели так сильно, что едва сгибались колени, чтобы идти. Если поначалу Маша шла быстро, и это согревало ее, то теперь еле передвигалась. Начала бить дрожь, которая не прошла после того, как девушка попыталась растереть руки и ноги.
Снова раздался вопль, мучительный и протяжный, словно кто-то бился в предсмертной агонии. От него пошли мурашки по коже.
– Кто здесь? – не выдержав, крикнула Маша сдавленным голосом, резко втягивая воздух.
Она наклонилась и подняла с земли толстую ветку без листьев, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Ноги и руки сотрясала крупная дрожь, отчего девушка чуть не выронила палку. Маша вглядывалась в подползающую к ней со всех сторон темноту, озираясь по сторонам, готовая разрыдаться. Воздух со свистом вырывался из легких, но из-за раскачивающихся сосен никто так и не появился.
Она попятилась, оглядываясь на деревья за своей спиной, и побрела наугад, опираясь о шершавые стволы деревьев. Маша твердила себе, что ни в коем случае нельзя падать духом или садиться, чтобы отдохнуть, иначе не сможет встать. Пыталась вспомнить песенки, которые несколько дней назад напевала с Артемом, и веселые истории из ее жизни.
Подбадривая себя, Маша надеялась не допустить дурные мысли в голову, хотя паника уже буквально заглядывала в лицо. Вот-вот грозила схватить ее цепкими когтями за плечи, встряхнуть и мерзким голоском прошептать ей, что никакой надежды нет.
«Машенька, ты умрешь. Здесь».
Она замотала головой, в отчаянии, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение и ужас. С ее губ сорвались слова из песни, которую терпеть не могла, но сейчас именно та пришла ей на ум. Когда песня закончилась, Маша запела ее вновь и вновь, пока злость снова не вернулась к ней.
– Нет уж! – крикнула девушка в молочную мглу. – Не дождешься!
И тут перед ней внезапно возникло нечто темное. Маша испуганно замерла, а потом кинулась вперед, ощупывая ладонями скользкие от дождя и тумана стены бревенчатого домика.
Несвязные звуки заклокотали у нее в горле, и она побежала вдоль стены, чтобы скорее добраться до крыльца. Дверь по-прежнему была открыта.
Маша остановилась, испуганно оглядывая порог и сам домик, а потом ворвалась внутрь, захлопнула дверь, закрыв на щеколду, и уже потом разрыдалась, осознав, что домик совершенно пуст.