Сумрачная Антология
Шрифт:
Кто-то позади него громко закричал и подхватил сильной рукой, а потом он услышал сдавленные рыдания и увидел чуть позади мокрое, перепуганное лицо матери.
Шепот мгновенно стих, и мальчик словно очнулся, не совсем понимая, почему оказался здесь. Бледный отец держал его, прижимая к себе, и ребенок внезапно задрожал.
Ему стало так холодно, что он никак не мог согреться, цокая зубами, пока родители не принесли его домой и не укрыли толстым покрывалом.
Мать поскорее развела огонь в очаге и напоила горячим молоком сына, не отходя от него. Вскоре в доме снова
Все последующие дни их совместные прогулки стали похожими на предыдущие.
Теперь мать или отец держали малыша за руку, не позволяя ему никуда убегать, отчего он смешно корчил рожи и надувал губы, показывая, что обижен. Ребенок понимал, что произошло нечто дурное. Поэтому родители так настойчивы и строги с ним.
Но ведь ему так хотелось по-прежнему бегать и шалить!
Иногда мальчик смутно припоминал, что там на пригорке он услышал что-то, вызывающее у него не только тревогу, но и неясное ожидание.
Он бродил по комнатам, глядя во все темные углы, прислушиваясь к тишине, но тот странный и манящий голос больше не звал его. В шкафу, сколько бы он туда ни заглядывал, висела лишь скучная старая одежда. У пригорка, куда на самый верх его совсем недавно завел таинственный голос, было довольно спокойно. Только налетающий ветер шуршал травой и листьями.
Шло время и мальчику стало казаться, что ему все это когда-то почудилось или привиделось во сне.
Последний день октября принес легкие снежинки, которые долго парили над землей, не желая падать вниз. Но когда это все-таки случилось, леса, поля и дома покрылись тонкой и воздушной пеленой. Первые морозы еще не ударили в полную силу, а потому были не в состоянии сковать льдом быструю речку, что несла свои воды мимо старого деревянного дома.
Из окна на летящий снег смотрели детские глаза.
Снежинки исполняли свой прихотливый и неспешный танец, кружась в воздушном вихре. Мальчику уже доводилось видеть снег прошлой зимой, а что было до того, припоминал смутно. Но он знал, что когда снег укрывает землю толстым покрывалом, то можно гулять и кататься с горки на санках, ловить языком снежинки, лепить толстеньких снеговиков. А еще ему нравилось идти по только что выпавшему снегу и слушать, как тот хрустит под ногами.
Поэтому малыш старался вести себя хорошо и не доставлять хлопот родителям. Они пообещали, что в таком случае, непременно позволят ему поиграть в снежки.
На землю опускались сумерки, но их мрачные тени смягчались ослепительно белым цветом, захватившим все вокруг. Иногда проносился шумный сквозняк, хлопая дверьми, а в дымоходе начинало протяжно гудеть.
Мальчик съеживался, пугаясь этих странных звуков, но мать гладила его по голове и успокаивала.
Снова распахнулась дверь.
На этот раз причина была понятна: отец, нарубив дров позади дома, входил весь румяный с мороза, принося с собой запах соснового леса и холода.
Огонь вовсю горел в очаге, а танцующие тени так и прыгали по стенам,
Не раз он поглядывал на шкаф в углу, который все больше погружался в темноту, как и сам дом. Иногда ему снова начинал слышаться какой-то шепот, то далеко, то вблизи. Он настойчиво звал за собой, приглашал отправиться в путешествие, чтобы найти То, Чего не видно обычным людям.
Нечто особенное.
То, что скрыто.
Мальчик, хоть и чувствовал, что этому чужому голосу нельзя доверять, послушно подходил к шкафу, то прикасаясь к нему, то отдергивая руки, словно тот был раскаленный. Шепот окружал, обволакивал, доносясь со всех сторон. Он уговаривал подружиться, чтобы рассказывать друг другу самые большие секреты. Ведь простые люди не говорят себе подобным ничего такого.
Потому что они не знают.
Такие тайны лишь для особенных детей.
Ребенок зачарованно слушал, не мигая. Словно под гипнозом, он стоял перед шкафом, глядя на его темнеющие створки. Но еще более темным был глубокий проем между краями приоткрытых створок.
Там явно что-то происходило. И так странно, что мальчик не видел его глазами, он словно ощущал это.
Нечто бесформенное, огромное, непостижимое.
Оно не показывало себя и все тихонько бормотало, издавая приглушенные клокочущие звуки.
Удивительно, как оно помещалось в шкафу под одеждой, ведь свободного места было так мало!
Голос спросил мальчика, хочет ли он знать, как можно разместиться в любом небольшом пространстве. Но это тайна и ее нельзя рассказывать кому попало. Тот еле заметно кивнул, находясь в оцепенении.
Родители то и дело проходили мимо малыша, иногда поглядывая в его сторону. Отец окликнул его раз или два, а потом уселся за стол ужинать. С матерью, конечно, нельзя было спорить. Она подошла к сыну и подхватила его на руки, чтобы покормить.
Мальчик одеревенелыми руками обхватил ее шею, не произнес ни слова, лишь округлившимися глазами продолжал смотреть на удаляющийся шкаф, пока тот не погрузился в свою прежнюю темноту.
Родители оживленно обсуждали грядущее Рождество, хотя до него еще, казалось, очень далеко. Но ребенка не интересовала такая увлекательная тема. Он плохо ел. То и дело оглядывался и прислушивался. Мать подложила ему еще еды в тарелку, но сын упрямо отодвинул ее, показывая тем самым, что более продолжать ужинать не намерен.
Отец махнул рукой. Мол, пускай еще побегает. Может, и проголодается.
Когда тарелки и чашки исчезли со стола, всюду задули свечи и погасили лампы. Лишь огонь в очаге весело бросался искрами, чуть разгоняя полумрак в комнате.
За окном беззвучно падал снег.
Танцующий ветер подкидывал одну снежинку за другой, разбрасывая их во все стороны.
Ночь снова завладела равниной, отчего и жизнь будто замерла. Выплыл круторогий желтый месяц, блестящий, словно золотая монета. Сегодня тучи не мешали ему красоваться, и он поглядывал на все, что происходило внизу.