Суперклей для разбитого сердца
Шрифт:
– Ни пуха! – напутствовал друга Зяма.
Горин ощупью нашел в темном доме дверь, вышел на залитое солнцем крыльцо и немного постоял, то ли привыкая к яркому свету, то ли собираясь с духом, чтобы встретить бандитов. Через полминуты под ногами Вани тяжело заскрипел гравий дорожки, а потом я услышала хриплый окрик:
– Что надо?
Ответной реплики я не разобрала, и даже Ванькины следующие слова услышала частично, самое начало и самый конец фразы:
– Заходите… Лошадь!
– Заходите и заводите лошадь! – расшифровал Зяма. – Индюха, это точно они, наши конские бандиты!
– Уже идут! – сообщила я, увидев молодых мужиков, ручейком вливающихся в калитку. –
Я отпрыгнула от окна и с проворством мартышки полезла по приставной лестнице на помост, наскоро сооруженный над дверью на менер козырька. Зяма, уже сидевший на этом не очень прочном насесте, подвинулся к правому краю, я замерла на левом.
Помост подо мной опасно задрожал. Я присмотрелась и увидела, что Зяма трясется, как в лихорадке. Судя по доносящемуся до меня придушенному кудахтанью, причиной этой дрожи был не страх, а смех. Приступ истерического веселья одолел смешливого братца в тот момент, когда он посмотрел на меня. Я могла это понять, меня и саму разбирал дикий хохот. Скорчившись на досках над дверью, мы с Зямой выглядели так, что химеры и горгульи на фронтоне собора Парижской Богоматери рядом с нами показались бы финалистками конкурса красоты «Мисс Вселенная».
Зяма добавил к своему наряду колхозного сторожа холщовую торбу на длинной, через грудь, веревке и дырчатый шлем фехтовальщика, проложенный изнутри толстым слоем ваты и марли. Дышал братец в этом ватно-марлевом наморднике трудно, с натужным хрипом и походил на глубоко провинциального Дарта Вейдера из малобюджетной пародии на «Звездные войны». У меня на голове была шляпа пасечника, под густой вуалью которой пряталось вафельное полотенце, сложенное по длине втрое и намотанное на нижнюю часть лица. Мы с братом приготовились пережить химическую атаку, которую сами же спланировали. Наша маленькая война предполагала два мощных удара. Первый должен был осуществить Зяма, второй – я. Но сначала мы предполагали пустить в ход орудия повседневно-бытового назначения: в моем случае это была миленькая деревянная скалка, Зяма же вооружился прелестной чугунной сковородой.
Я погрозила некстати развеселившемуся братцу своей дубинкой, и волнение досок подо мной быстро сошло на нет. Показывая, что он готов к битве, Зяма, как рыцарский меч, приветственно поднял сковородку. Я отсалютовала ему скалкой, и мы замерли в ожидании начала штурма.
– Двое вперед, мы с Агапкиным прикрываем! – прижавшись к шершавой стене обочь двери, шепотом скомандовал лейтенант Бякин.
Бойцы Семенов и Козельчук, оба в вытянутых и приплюснутых велосипедных шлемах на головах и с оружием в руках, одинаково кивнули.
– Пошли! – шепнул Бякин.
Семенов в высоком балетном замахе страшно грохнул в дверь ногой, Козельчук, пригнувшись, нырнул в темный проем. Семенов прыгнул следом. В помещении было тихо и темно, лишь в распахнутую дверь мраморной плитой со скрипом упал четко очерченный прямоугольник розового вечернего света. Козельчук и Семенов синхронно шагнули вперед и, сами того не ведая, подставили свои головы под удар.
Увидев под собой фигуры захватчиков, мы с Зямой синхронно взмахнули увесистыми предметами кухонной утвари и крепко шарахнули ими по вражеским головам. Я услышала, как под моей скалкой что-то жутко треснуло, и подумала, что перестаралась, проломила бандиту череп, но испугаться содеянному не успела, потому что место одного павшего врага тут же занял другой. Краем глаза я заметила, что такая же рокировка произошла у Зямы, и тут же услышала сдвоенный крик:
– Руки вверх!
Мы с Зямой
Особенно полезен оказался хлороформ. Его мы пустили в ход на стадии окончательной зачистки территории от противника, уже после того, как Зяма из своей торбы странствующего побирушки щедро посыпал ворочающихся в неводе бандитов слезоточиво-чихательной смесью молотого красного перца и мелкой древесной золы. Перец в большом количестве мы обнаружили в кухонном шкафчике, а за золой Ванька Горин специально бегал к соседям, в кухне которых была исправно функционирующая русская печь.
Гремучая перечная смесь заставила противника чихать и плакать. Однако, даже рыдающие, прибитые гирьками и стреноженные сетью, бандиты еще были опасны, один из них даже успел выстрелить из пистолета! Куда он целился и целился ли вообще, было неясно, но попал этот меткий стрелок в молоко – точнехонько в картонную коробку, которую Зяма после легкого полдника забыл убрать в холодильник. В коробке, прямо во лбу нарисованной на ней грустной синей коровы, образовалось сквозное отверстие, из которого потекла белая жидкость.
– Одни убытки от вас! – раздосадованно сказала я, порционно наливая эфир из бутылочки на заранее приготовленные тряпочки.
Мы ждали четверых бандитов, потому снотворных тряпочек тоже было четыре, и всем хватило!
Когда враги полностью успокоились и перестали рыпаться, мы с Зямой аккуратно выпутали их из невода и рядком сложили под стеночкой, как карасей на травке. Я с облегчением убедилась, что череп того бандита, которого я немилосердно оглушила скалкой, цел и невредим, треснул только шлем на его голове.
– Предусмотрительные ребята! – Зяма оценил экипировку противника. – В шлемах пришли и даже с пистолетами!
Огнестрельное оружие, кстати говоря, мы у противника изъяли и, не зная, куда его девать, засунули в морозилку. Пропитанные эфиром тряпочки оставили лежать на бандитских мордах. Горин, который, как спортсмен, получил элементарную медицинскую подготовку, еще на стадии планирования операции заверил нас с Зямой, что таким образом мы гарантируем бандитам несколько часов крепкого сна.
Синяя «Ауди» Дениса Кулебякина ворвалась в дачный поселок Бурково в начале седьмого.
– Притормози-ка у стройки! – распорядился Руслан Барабанов, увидев незаконченный двухэтажный дом с громоздящимся на плите перекрытия штабелем кирпичей.
Денис послушно затормозил, и остановившуюся «шестерку» окружил клуб пыли. Из серого облака, кашляя, выбрался шустрый парень с биноклем. Он залез на недостроенный дом, вскарабкался на кирпичи и устремил усиленный оптикой взор на дом вблизи лесной опушки. Оставшиеся в машине Денис, Руслан и тихий, застенчивый, как девушка, гигант Паша Зайкин с нетерпением ждали результатов разведки.