супермаркет
Шрифт:
Жизнь с Иваном была легкой, необременительной. Он старался помогать Маше во всем, угадывая ее желания. Это было днем, но ночью...
– Милая, - говорил он, и в его голосе сквозила обида, - ну неужели ты не можешь даже обнять меня? Тебе это неприятно или ты стесняешься? Могла хотя бы положить руку так или так.
Он брал руку Маши и проводил ей по своему телу.
– Когда я от тебя хоть какой-то ласки дождусь?
Он был прав, абсолютно прав, нельзя так себя вести. Но что делать, если она не чувствует к нему ничего? Если ее тело никак не откликается на его нежность?
– Прости, - говорила она и порывисто
Затем она принималась убеждать его, что для нее он самый главный на свете. С этим Иван был согласен, потому что и вправду был единственным близким ей человеком. Опасный разговор заканчивался, и Маша старательно, как ученица, пыталась сделать его счастливым.
Месяца через два совместной жизни Иван завел разговор о том, что друзья приглашают его на работу в Екатеринбург. Фирма занималась ремонтом квартир, зарплата у работников была высокой.
– Может, поедем, Маш? Хочется чего-то нового, а тут все одно и то же. У тебя дом - больница, у меня дом - магазин. Так вся жизнь пройдет, не заметишь. А там накопим денег, добавим к тем, что есть, и купим квартиру.
Машу все это несколько страшило, но Иван был прав, что-то поменять в своей жизни было давно пора, поэтому она неожиданно быстро согласилась.
– Хорошо, с тобой хоть на край света.
Иван был доволен. Все у них в жизни начинало складываться. Вскоре квартира Маши была сдана квартирантам, а в Екатеринбурге - снята, и новая жизнь началась. Иван приступил к работе сразу, все ему нравилось. Правда, иногда объект находился далеко от дома, приходилось там оставаться на ночь, но его не смущало, потому что деньги платили хорошие. Маше так не повезло, и, чтобы не терять времени в поисках работы, она устроилась уборщицей в супермаркет. Туда ее привела соседка.
Работа была вечерней. Весь день оставался свободным, что давало возможность искать постоянное место. Начальство оказалось придирчивым, но в меру. В общем, все было хорошо до той минуты, пока через пару недель ее не перевели на этаж, где находилась администрация, и она не вошла в кабинет Егорова. О нем она, конечно, слышала, но видела издали только однажды.
Первый рабочий день на новом месте начался неудачно. Пришлось выслушать выговор от Эммы Петровны, которую здесь боялись не меньше, чем Егорова. Она, неодобрительно глядя на девушку, сердито отчитала ее за опоздание:
– Сюрпризы с самого начала! В семь надо заходить, а не прохлаждаться в коридоре. Другого рабочего дня может и не быть.
Маша хотела все объяснить, но слушать ее, видимо, секретарь не собиралась.
– Я буду стараться, - пробормотала девушка удрученно в удаляющуюся неестественно прямую спину.
Перед Егоровым пришлось извиниться тоже. Ответа не последовало, и это было странно. Маша решилась осторожно приподнять голову. Хозяин кабинета, видимо, собрался уходить, поэтому стоял посреди комнаты. Сначала она увидела безупречно начищенные туфли, затем отглаженную стрелку на брюках, ремень был, безусловно, недешев, расстегнутый пиджак позволил увидеть светло-серую рубашку, темный в полоску галстук завершал все это великолепие.
Как из модного журнала, подумала Маша и подняла глаза выше. Мало того, что мужчина был высок, он был еще очень привлекателен. Общую картину портили лишь недовольно сдвинутые
– Хорошо, - проговорил он, наконец, спокойным безразличным голосом.
– Я вернусь через тридцать - сорок минут.
Егоров, не торопясь, вышел, а Маша долго не могла сдвинуться с места. Наконец, она удивленно прошептала:
– И что это было?
Кабинет не был большим, и уборку девушка закончила вовремя. С удовольствием скинула рабочий халат, а затем освободила из-под косынки волосы. У двери остановилась и еще раз окинула взглядом проделанную работу. Вроде бы все в порядке. Попасть впросак второй раз не хотелось.
Однако выйти Маша не успела. Дверь открылась, и на пороге она увидела Егорова. Он остановился и окинул ее взглядом. На какую-то секунду в его темных спокойных глазах промелькнуло удивление, потом оно исчезло, но он по-прежнему не отводил цепкого внимательного взгляда. Маша уже давно привыкла, что на ее косу обращают внимание, но не так же, не так откровенно. В какой-то момент показалось, что он протянет руку и коснется ее. Однако ничего такого не случилось. Егоров просто стоял и смотрел.
Маше никогда не нравилась ее способность краснеть, но ничего не поделаешь, у людей со светлой кожей это встречается довольно часто. Чувствуя, как кровь приливает к щекам, девушка несколько раз вздохнула, пытаясь успокоиться, но поняла, что это удается довольно плохо.
– Я закончила, - наконец, тихо сказала она, потому что голос неожиданно куда-то пропал.
– Вижу, - отозвался он тоже неожиданно тихо, но с места не сдвинулся.
Маша еще несколько раз вздохнула и спросила уже окрепшим голосом:
– Можно идти?
В глазах Егорова опять промелькнуло удивление, он неторопливо отвел взгляд, слегка пожал плечами и пошел к своему столу.
– До свидания, - уже совершенно спокойно попрощалась Маша, но ответа не услышала.
Домой девушка возвращалась с соседкой, и, воспользовавшись этим, долго расспрашивала о Егорове. Узнала, однако, немного. Работал он здесь давно, был другом хозяина супермаркета. Тяжелый человек: постоянно хмур и чем-то недоволен. Ни на кого не кричит, однако недочетов в работе не прощает. Не женат. Женщин, но не из коллектива, любит, и постоянно у него кто-то есть. Правда, в последнее время его видят только с одной. Поговаривают еще, что дорогие подарки для его дам частенько покупает Эмма Петровна. От таких мужиков, как Егоров, лучше держаться подальше: перешагнет и не заметит.
Дома Маша была рассеянна, все падало из рук. Уже лежа в кровати, она закрыла глаза и тут же вспомнила глаза Егорова. Темные и холодные.
– Не бойся, Маша, - сказала она себе, - на твой век работы хватит. В конце концов, тебе двадцать пять, у тебя есть Иван. А что касается Егорова... Ему, разумеется, нет дела до простой уборщицы, а тебе - до него. Забудь!
Успокоенная, она улеглась удобнее, немного подумала об Иване, ночевавшем где-то на объекте, и заснула.
Отношения с Иваном в последнее время вошли какую-то новую колею, выбраться из которой не могли ни он, ни она. Упреки в ее холодности больше не звучали, потому что она по-прежнему старательно пыталась соответствовать его ожиданиям. Но, видимо, в этих попытках Иван так и не увидел ни желания, ни искренности, и все это кончилось тем, чем и должно было кончиться: он сорвался.