Супермен для феминистки
Шрифт:
– О чем ты думаешь? – спросил Андрей, наклоняясь к ее волосам. – Постарайся думать обо мне.
Василиса улыбнулась ему. Действительно, сидеть в ресторане с одним мужчиной, а думать о других – просто неприлично. Она станет думать о Степанове. Отличный парень, весь такой положительный, что даже пробы негде ставить. А почему он, интересно, еще не женат?
– Честно? – признался Степанов. – У меня завышенные требования к женщинам.
«Требовательный», – отметила Василиса и не поняла, хорошо это или плохо. Но
Когда шампанское разлили по бокалам, Андрей сказал тост: «За любовь!» Василисе понравился тост, но не понравился тон, каким он был сказан. Что значит «За любовь!»? Между кем и кем? Она не собирается любить Степанова, хватит с нее любви. Она просто скажет ему, что хочет от него ребенка. Многие мужчины на его месте просто запрыгали бы от радости. Но она поняла, что говорить в лоб подобные вещи не нужно. Мало ли что у него в голове, пусть даже эта голова отличного парня. Они, мужчины, все такие неадекватные. Чего только стоит Федор. Ах, она снова о других мужчинах!
Через некоторое время они уже кружились под легкую музыку современного шлягера. Степанов нежно прижимал Василису к себе и целовал ее волосы. После пары кругов у нее закружилась голова и поплыл зал вместе со всеми столиками, официантами, посетителями, Федором… Василиса постаралась протрезветь и навести резкость: действительно, за столиком в углу сидели Анфиса с Федором. Тот весь красный, как вареный рак, наверное, клубника все еще продолжала свое коварное действие, глядел на Василису с Андреем. Он не просто глядел, он был готов разорвать их на части.
– Ты что? – Анфиса положила руку с обручальным колечком на ладонь Федора, – увидел кого-то знакомого?
Федор сжал губы и отвел взгляд. Анфиса, ничего не замечая, продолжила ворковать ему о своем новом платье, которое она купила специально для того, чтобы ходить в нем дома. Ведь после того как выйдет замуж, она же не останется секретаршей? С ее новым статусом у нее должны появиться иные обязанности: ездить по магазинам, ходить по SPA-салонам… Федор соглашался, натянув на свое лицо страдальческую улыбку.
Говорить Степанову о том, что она хочет от него ребеночка, Василиса не стала. И так у парня слишком много переживаний, не хватает навесить на него только отцовство. Пусть оклемается, привыкнет, что она к нему положительно относится, но не более того… Василиса позволила себя поцеловать и скрылась за дверью своей квартиры. Степанов пожал плечами и отправился к себе. Он и не надеялся на серьезное продолжение их первого свидания. Пусть это случится позже, но он должен быть уверен, что Василиса его любит и готова разделить с ним беды и радости.
Василиса же делить ничего не собиралась, слишком много она выпила шампанского в этот день. Голова кружилась,
– Ты что?! – зашипел на Мотю шеф, – зачем дал ей стакан? А вдруг она бы проснулась?
– Но не проснулась же, – возразил Мотя, – даже твой мобильник ее не разбудил. А я ей снотворного подсыпал в воду. Теперь она проснется только к вечеру.
– Да, – спохватился шеф, – про телефон я забыл. Вечно она звонит не вовремя.
Они разошлись по разным углам и продолжили инспекцию Василисиной квартиры. Они искали маленький предмет – иголку в стогу сена. Но очень дорогую иголку, ради которой можно было перекопать гору песка, не то что Василисину квартиру, где все вещи были расставлены по своим, специально отведенным для них, местам.
– Баба сильно переживает развод, – заметил шеф, уже не опасаясь, что Василиса его услышит, – когда они, женщины, переживают, то фанатично убираются в квартире. У них это бзик такой. Мозга за мозгу зацепилась, и они сразу кидаются убираться. Моя-то ни черта делать по дому не хочет. Значит, счастлива.
– Может, в белье поискать? – Мотя навел узкий луч фонарика на комод и засучил рукава. – Е! Какое белье! – Он достал панталоны, которые Василисе подарила мать Забелкина. Они доходили до коленей и были призваны беречь ее женское достоинство. – Такую бабу так паковать. Гад он, этот Забелкин.
– Ты ищи, а не панталоны разглядывай, – укорил его шеф. – Нужно осмотреть книжный шкаф. Ничего себе, какие книги читает: «Динамика ВВП на душу населения в 1913—1998 годах». О душе думает.
– Точно. В душ тоже нужно заглянуть. Один хмырь в сливном бачке хранил. В непромокаемый пакетик завязал и хранил.
– Эта не будет хранить где попало. Понимаешь, тут целая теория. Если баба зациклена на порядке, она никогда в жизни не положит не на место. Вот как у меня. Только появляется посреди комнаты стул, как он сразу же обвешивается ненужными тряпками. Так?
– Так, – подтвердил Мотя, – у тебя развернуться от барахла негде.
– А здесь?
– Что – здесь?
– Здесь посреди комнаты стоит целое кресло! И на нем, – шеф ткнул пальцем, – ничегошеньки нет!
– Шеф, ты – доцент, – восхищенно сказал Мотя, восторгаясь логикой приятеля.
– В том-то и дело. Она, – шеф указал на сопящую Василису, – ничего не на место не положит! Товар должен у нее лежать на месте. Значит, где?
– Где?
– На телевизионной полке! Но я смотрел, там его нет. Значит, что?