Супермодель в лучах смерти

Рогожин Михаил Владимирович

— Как? — не поняла гречанка. — Ты же жила в его каюте?

— Жить жила, а спали, как брат и сестра. Он меня за женщину не считает. Говорит, что без любви не может.

— Совсем?

— Совсем. Не позволял к себе притрагиваться. Все время заставлял одеваться. А эта старая дура ревнует и лишает меня титула!

— Какие твои годы! — обняла ее Антигони. — Знаешь, сколько в Греции таких конкурсов проходит? Ноги устанут бегать с одного на другой.

— Я готова… — Любе уже никуда не хотелось уходить из этой квартиры. Она бы с радостью согласилась, чтобы Антигони вместо нее вышла сегодня на подиум. Но такое и представить себе невозможно.

— Нет, нет! — замахала руками Антигони. — Сейчас я отвезу тебя на корабль, а вечером из зала полюбуюсь тобой и понаблюдаю за твоей походкой. Поехали, а то опоздаешь.

Она не глядя позапихивала наряды в шкаф и, закрыв балконную дверь на замочек, повела Любу вниз.

Назад они ехали с большими задержками. То тут, то там образовывались пробки. Люба не нервничала. Она уже вживалась в роль одинокой и независимой иностранки. Ей предстояло решить, сколько денег взять у графа. Говорить о своем исчезновении она не собиралась. Значит, и деньги придется брать по-тихому, чтобы не заметил. Люба не считала подобные действия зазорными, наоборот, ей казалось, что она заслужила компенсацию за свои моральные страдания. В конце концов, он сам пренебрег ее чувствами, отказался от ее любви и предложил любую сумму, только бы она от него отстала.

Антигони остановила машину, не доезжая до корабля. Она не хотела, чтобы их кто-нибудь заметил вместе.

Люба махнула ей рукой и поспешила на причал. Но попасть на корабль оказалось непросто. Он стоял под погрузкой. Последние контейнеры грузились при помощи передвижного крана в трюм. Вокруг сновало много постороннего народа. Руководили погрузкой Янис и Лавр.

Депутат Правоторов не уставал давать интервью поджидавшим возвращения супермоделей журналистам. На его лице явно обозначилась просьба: «Ну, спросите меня еще о чем-нибудь». Периодически в его беседы у микрофона влезал Петр Кабанюк. Он был маленько нетрезвым и тоже не хотел отставать от своего старшего товарища. В целом, они добились своего, и для программы новостей греческой столицы были записаны пространные интервью с ними о государственных и деловых контактах между Россией и Грецией. Снимали представителей России на фоне одного из контейнеров, рядом с которым гордо расхаживал Василий Васильевич Правоторов, приговаривая:

— Все оборудование, находящееся в них, за собственные деньги приобрел наш большой друг и партнер господин Ликидис.

Кабанюк, в свою очередь, настойчиво приглашал приезжать в Брянскую область, где до сих пор существуют экологически чистые заповедные места. Услышав вопрос о радиоактивном загрязнении почвы после Чернобыля, он искренне удивился и возмущенно ответил:

— Какое отношение имеет к нам Чернобыльская АЭС? Она же в другом государстве находится. Это проблемы Украины.

После этого он как-то потерял интерес к телекамерам и бочком протиснулся подальше от грузового отсека. И обрадовался, увидев возвращавшуюся Любу.

— Здоровеньки булы! Где ж ты пропадала?

— В музее, — выпалила Люба.

— А… нет шоб по магазинам. Хотя, какие у тебя деньги! Разве шо на музеи. Ничего, не журись, завтра пойдем вдвоем. Я тебе кое-что оплачу.

— Спасибо. А вы не видели графа Нессельроде?

— Эка, девка! Неужто граф от тебя погуливать начал? — подмигнул ей Кабанюк и расхохотался.

Люба шутливо постучала по его могучему животу кулачком с зажатым в нем кусочком бумажки, на которой Антигони записала свой домашний телефон.

— Тебе-то, слон, какое дело? Сам только и выжидаешь, чтобы затащить кого-нибудь в койку.

— Ага. Но все попадаются такие худющие, как ты. А меня волнуют женщины с формами, — продолжал веселиться Кабанюк.

— Петро, а вы не откажетесь сегодня вечером подержать мой рюкзачок, пока я буду занята на подиуме?

— А шо мне за то будет?…..

— После ресторана пойдем на всю ночь гулять вдвоем! Годится?

— Шуткуешь?

Люба приподнялась на цыпочки и поцеловала Кабанюка в толстые мокрые губы.

— Это аванс. Перед отъездом в театр ждите меня возле автобуса, — крикнула она и направилась к трапу.

Пограничник едва взглянул на протянутый ему паспорт, зато прошелся горячим взглядом по всему девичьему телу. Она в ответ показала ему язык. Военные, стоявшие рядом с ним, рассмеялись.

Поднявшись на корабль, Люба первым делом направилась в каюту к Павлу. У нее был второй ключ, и она решила воспользоваться отсутствием графа. Откладывать изъятие денег на завтра не имело смысла. Тем более неизвестно, пустит ли он Любу вообще к себе. А может, и денег в последний момент пожалеет.

Она вошла в каюту. Перевела дух, подняла с пола валявшийся рюкзачок, в котором приносила свои вещи, и полезла в шкаф, где висели костюмы Павла. Среди них на плечиках скромно виднелась серая замшевая куртка. Спрятав листок с телефоном Антигони в карман рюкзачка, она сняла с плечиков куртку, оказавшуюся чересчур тяжелой. Через внутренний карман Люба проникла за подкладку и нащупала там пачки долларов. Павел сам при ней несколько раз доставал оттуда деньги, когда шел играть. Теперь пришло ее время.

Сотенные купюры были аккуратно перетянуты резинками. В каждой пачке по сто бумажек. Достав десять пачек, Люба замерла. Не отзвуков шагов за дверью, а от страха перед суммой, оказавшейся в ее руках. Она засунула доллары в рюкзачок и потрясла куртку. Там еще оставалось несколько пачек. Все забирать было неудобно, и, достав еще одну пачку на мелкие расходы, Люба повесила куртку обратно в шкаф.

Постояв немного посреди каюты, она даже ощутила потребность всплакнуть и пожалеть о графе, но стало страшно и, не теряя времени, пришлось быстро сматываться.

Размахивая рюкзачком, Люба направилась в свою каюту, чтобы начать подготовку к вечернему выступлению.

Люба могла не торопиться, потому что граф Нессельроде находился далеко от причала. Он в обществе Маркелова обедал в одном из небольших дорогих ресторанов в районе Каланаки.

Маркелов, предельно вежливый, с дружеской улыбкой, не покидавшей губ, смотрел на него глубоко посаженными глазами. Он придумал новый бескровный способ избавиться от графа. И тем самым заставить Татьяну если не вернуться, то хотя бы немного образумиться.