Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
Судьба Любы решилась моментально. Павел ни за что не позволит мерзавцу с каменными губами прикоснуться к ее еще нерастленному телу. Пока они не вернутся в Одессу, он будет вынужден опекать ее.
— Пусть Лавр не рассчитывает. Люба давно перебралась в мою каюту, и до Одессы я ее не выпущу. А там посмотрим.
Маркелов дружески ткнул его локтем в бок. И прошептал:
— А с остальными разобраться не хочется?
— Нет. Ими пусть и займется ваш Лавр.
— Хорошо, передам. Правда, ему придется столкнуться с конкуренцией.
В этом момент на подиуме появились Татьяна и Пия.
Маркелов тихо присвистнул. Обе дамы после юных красоток произвели впечатление роскошной осени, вторгшейся в хрупкое пространство весны. Татьяна — в золотистом платье в рюмочку, со стойкой, заканчивающейся клином глубоко между грудей. Гладкая прическа и царственный взгляд. Илья Сергеевич по этому поводу прошептал:
— Прямо Катька Вторая.
Пия стояла рядом, вся в белом, с широченным поясом и тянущимся от него шлейфом. Она блистала огромным бриллиантовым колье, роскошно подчеркивающим красоту ее обнаженных мраморных плечей.
— Наш артист в обморок не упадет? — снова раздался шепот Маркелова.
— Его отпустили из полицейского участка?
— Да. Состава преступления не нашли. Воркута дал показания по поводу странного хобби вашей знакомой.
— Я рад за Егора, — сухо сказал Павел, давая понять, что не расположен продолжать это перешептывание.
Они оба взглянули на подиум. Татьяна как раз объявляла результаты голосования. Королевой красоты Средиземноморья стала болгарка. Второе место досталось гречанке, а третье — одесситке. Никаких случайностей не произошло. О Любе и не вспомнили. Графу стало ее искренне жалко. Она Стояла в ярких лучах прожекторов и плакала. Он решил в антракте разыскать ее и по возможности утешить.
Многие конкурсантки получили красивые призы от разных спонсоров. Сцену завалили цветами. Леонтович с шумом открыл бутылку шампанского и призвал всех зрителей в антракте отметить успех конкурса таким же салютом. На том и закончился финал. Во втором отделении должна была петь Полина. Но Павел решил, что с него достаточно.
Протискиваясь по узкому проходу, он попал в объятия Апостолоса.
— Граф, чудное представление, а? Никаких денег не жалко!
— Да, да. Чувствуется ваш размах, — подтвердил Павел, собираясь откланяться и найти Любу.
— Я вас отпущу в одном случае — вы принимаете мое приглашение после банкета ехать ко мне на виллу играть в винт!
— Думаю, будет поздно, — запротестовал Павел.
— Но без вас не пойдет игра. Окажите хозяину такую услугу.
Павел сделал вид, что должен решить что-то важное, и, кивнув головой, стал выбираться из амфитеатра. Он долго не мог понять, как попасть за кулисы, а когда все же выяснил, то увидел Любу, уткнувшуюся в плечо Петра Кабанюка и рыдающую во весь голос.
Он осторожно оторвал ее от безмолвного главы района и повел за собой.
—
— Не нужны мне твои подарки. И конкурсы не нужны! — крикнула Люба и замахнулась на него рюкзачком. Потом вдруг испугалась и, растирая кулаками слезы, попросила прощения.
— Чего уж там. Я очень прошу тебя, по возвращении на корабль иди сразу же в мою каюту. Потому что Лавр проявляет к тебе какой-то непонятный интерес. Пока ты со мной, он тебя не тронет.
— А ты придешь ночевать? — с надеждой спросила Люба.
— Разумеется, — без тени сомнения заверил ее граф.
Но тут к нему подошел неизвестно откуда взявшийся Егор Шкуратов. Он был необычайно бледен, а мешки под глазами аж почернели.
— Павел, умоляю тебя не отказывайся! — на уговаривать он.
— От чего?
Егор кивнул Любе и отвел графа в сторонку.
— Понимаешь, у меня сегодня единственная возможность повидаться с Пией. Апостолос без тебя, не поедет играть. Прошу тебя, какая тебе разница, а у меня, возможно, судьба решается…
Павел понимающе похлопал его по плечу. Внешний вид артиста говорил сам за себя. Отказать было невозможно. Он вернулся к ожидавшей его Любе.
— Значит, я еду на всю ночь играть в карты. А ты закройся на ключ и спи в моей каюте.
Люба не удостоила его взглядом, развернулась и пошла в раздевалку. Павел нагнал ее:
— Мы договорились?
— Договорились, — выдохнула она и ушла.
Павел хотел сказать еще несколько слов Егору, но того и след простыл. Рядом пыхтел перегаром один Кабанюк. Павел бросил на него взгляд, и тот признался:
— Жду тут, понимаешь, одну. С личной наградой, — и расхохотался.
Граф обошел его стороной и отправился во дворик под открытым небом, служивший фойе. Там элегантно одетые зрители угощали друг друга шампанским, которое было оплачено устроителями круиза. Заметив возвышавшегося над остальными Апостолоса, Павел подошел к нему и сказал, что готов ехать хоть сию минуту.
— Граф, я не сомневался в твоем расположении ко мне. Тем более, мой друг-мэр мечтает с тобой сразиться. Уж на этот раз мы тебя скрутим. А пока подожди, остался еще прием в морском клубе, — и отправился к группе правительственных чиновников.
Скрывшись от Павла, Люба прошла вслед за ним в зрительский зал и принялась искать Антигони, пообещавшую прийти на представление. Она долго бродила среди собравшихся здесь людей, вызывая оживление своим появлением, и вдруг задержала взгляд на одной блондинке, показавшейся ей чем-то знакомой. Блондинка отвернулась и надела шляпу с широкими полями, которую до этого держала в руках.
Люба раскрыла от удивления рот. Ей показалось, что она просто наткнулась на зеркало. И только потом сказала себе — это же Антигони!