Супружеский долг
Шрифт:
Отдав распоряжения, Эмма покинула прибывших и вернулась на кухню.
Спустя десять минут около нее вновь возник Сиберт. Одного взгляда на лицо дворецкого хватило Эмме, чтобы отставить горшок с дамианой и обратиться к нему со всем вниманием. Никогда не видела она его таким расстроенным.
— Павлин требует вашего присутствия, — мрачно сообщил Сиберт.
При этих словах Эмма гордо выпрямилась:
— Требует?
— Да, — кивнул Сиберт и процедил сквозь стиснутые зубы: — Сию же минуту.
С недовольным видом Эмма направилась было к двери, но
— Просим прощения, миледи, — проговорила одна из них. — Месье де Ласси сказал, что мы можем пойти на кухню, чтобы утолить жажду. Поездка была долгой и…
— Да, конечно. — Эмма улыбнулась и посмотрела на Сиберта.
— Я позабочусь об этом, миледи, — поспешил уверить он хозяйку, не сводя глаз с женщины, обратившейся с просьбой.
Эмма приподняла брови, заметив выражение лица дворецкого. Было ясно, что он очарован швеей. Эмма вдруг впервые осознала, что для своих лет он вполне привлекательный мужчина. Сиберт всегда держался с такой мрачной торжественностью, так тщательно выполнял свои обязанности, что она никогда раньше не обращала внимания на его внешность. Теперь, видя застенчивую улыбку на губах швеи, она должна была признать, что в своих черных одеждах он выглядел внушительно и даже щегольски.
Незаметно покачав головой, Эмма вышла из кухни, пересекла большой зал и направилась к лестнице. Несомненно, важный «павлин» хочет приступить к работе немедленно, и она не могла винить его за это. Одежды требовалось много, а времени было мало. Однако Эмма подозревала, что если настроение его не улучшится в ближайшее время, ей предстоит несколько томительных часов.
Эмма оказалась права в своих предположениях.
Два часа провела она в душной спаленке, выбранной под примерочную, и за это время несколько раз была на грани срыва. Согласно снисходительному мнению де Ласси, ни одна из приглянувшихся ей тканей, ни один из понравившихся фасонов не годились! А что до ее фигуры… Он не мог пожаловаться на ее талию и бедра, но грудь!.. Эта часть ее тела вызвала особое раздражение у месье де Ласси. «Такой бюст не моден! — повторял портной. — Он может погубить любую линию платья. Его придется затянуть!»
Было далеко за полдень, когда Эмма смогла наконец сбежать от портного. Голова ее раскалывалась, а челюсть ныла — так сильно и так долго стискивала она зубы, чтобы не закричать от досады. Шум и гам большого зала, в котором уже садились за дневную трапезу, лишь усилили ее недомогание.
После трапезы Эмма почувствовала сильное желание не возвращаться в примерочную, а пойти прилечь, пока не пройдет голова, но она тут же передумала. Боль наверняка вернется, как только она вновь окажется в одной комнате с де Ласси. Но выбора не было — она должна получить новые одежды для поездки ко двору. Так что оставалось лишь покориться своей судьбе и поскорее покончить с этим делом.
От грустных мыслей Эмму отвлекли странные звуки. Окинув недоумевающим взглядом зал, она увидела, что слуги сдвигают к
— Муж мой, что происходит? — озабоченно спросила она у Эмори.
Тот замер, виновато глядя на жену: он не предупредил ее о своих планах на сегодняшний день.
Не слыша ответа друга, Блейк слегка нахмурился и поспешил объяснить:
— Освобождают место для суда, леди Эмма.
— Для суда?
— Да. — И при виде ее сведенных бровей смутился. — Разве вы не знали, что на сегодня он назначил суд?
— Нет, не знала, — сухо отозвалась Эмма. Эмори поморщился от укора, прозвучавшего в ее голосе.
— А почему освобождают столько места? — с еле сдерживаемой яростью осведомилась Эмма.
Блейк посмотрел на нахмуренное лицо друга и опять ответил за него:
— Эмори счел, что лучше освободить побольше места: ведь людьми пренебрегали так долго, что он уверен: наберется много жалоб.
— Пренебрегали? — кипя от бешенства, повторила Эмма.
— Ну да. Нам же известно, что Фальк подолгу отсутствовал и длительное время не занимался судом.
— Это верно, не занимался. За два года нашего брака он ни разу никого не судил, — мрачно подтвердила она и после паузы добавила: — Судила я.
У потрясенного Эмори прорезался голос:
— Ты?!
— Да. Я управляла всем в отсутствие мужа, — ледяным тоном разъяснила Эмма. — Я ведала хозяйством, подготовкой воинов и проводила суды.
Блейк недоверчиво усмехнулся:
— Вы занимались муштрой солдат?
— Я позаботилась, чтобы у них был стоящий наставник, — поспешила уточнить Эмма.
— Хм… — Эмори некоторое время молча смотрел на Эмму, обдумывая ее слова. Его приятно удивила отличная выучка ее людей. Он ожидал, что они окажутся мало к чему пригодными, а вместо этого столкнулся с ловкими и трудолюбивыми бойцами. Конечно, им было далеко до сноровки его собственных воинов, но ведь война была ремеслом его людей, считавшихся лучшими бойцами в королевстве.
На мгновение Эмори подумал, не стоит ли похвалить Эмму за это, но решил не торопиться. Чего доброго, это ее смутит: женщины любят выслушивать комплименты своей внешности и умению вести хозяйство, а не таким мужским занятиям, как муштра солдат.
Эмма молча наблюдала за подготовкой большого зала к суду. По обычаю, лорды раз в месяц устраивали суд для своих людей, на котором рассматривали их жалобы и решали споры между ними. До замужества Эмма помогала в этом деле отцу, а потом, переехав в замок мужа, взяла эту обязанность полностью на себя. Как верно заметили Эмори и Блейк, Фальк не обращал внимания на проблемы своих людей, как, впрочем, и на жену.
Она могла бы сразу сообразить, что Эмори займется судом сам. В отличие от Фалька он не был равнодушен к своим подчиненным. Однако ее неприятно удивило, что он так вот сразу отберет у нее эту власть, во всяком случае, она никак не ожидала, что ее поставят об этом в известность последней. Даже слуги узнали эту новость раньше нее. Она почувствовала не злость, а большую обиду.