Супружеский долг
Шрифт:
Направляясь через двор к конюшням после полуденной трапезы, Эмма заметила мужа, который наблюдал за муштрой солдат. Он же должен быть сейчас в примерочной! Нахмурясь, она повернула в его сторону. Он очень удивил ее утром, объявив после завтрака, что согласен на встречу с де Ласси. И это после того, как в спальне он заявил о своей неприязни к портному и категорически отказался снимать мерки!
Эмма провела утро в большом зале, занимаясь делами, которыми пренебрегала последние три дня, проводя большую часть времени у портного.
Заметив приближающуюся к нему Эмму, Эмори тяжко вздохнул. Вид у нее был самый решительный. Без сомнения, он опять чем-то ее прогневал. С момента приезда этого французского прыщика она все время пребывает в состоянии крайнего раздражения.
— Добрый день, леди Эмма! — Блейк одарил ее улыбкой, покорившей сердце не одной женщины, чем бесконечно рассердил друга.
Эмори ожег его яростным взглядом и также приветствовал свою леди:
— В чем дело, жена?
Эмма приступила к делу без обиняков:
— Почему ты не на примерке, Эмори?
— Мои примерки закончились, — сухо проговорил муж и, когда она недоверчиво наморщила лоб, пожал плечами: — Можешь спросить у него сама, если хочешь, но этот французский фрукт сказал, что сегодня я ему больше не нужен.
— Но мои примерки заняли три дня! — воскликнула Эмма.
Эмори наклонился к ней и прошептал:
— Еще бы, ведь у тебя есть что мерить! — И он с озорной улыбкой окинул взглядом ее фигуру.
Эмма погрозила мужу пальцем и повернулась, чтобы продолжить путь к конюшням.
— Жена?
Эмма оглянулась:
— Что такое?
Эмори сурово посмотрел на нее и, когда это не возымело никакого действия, ткнул пальцем в землю перед собой Эмма со вздохом вернулась и встала прямо напротив него.
— Куда это ты направляешься?
— Мне надо собрать в лесу кое-какие травы.
— Возьмешь с собой шесть человек.
Эмма сморщила нос, но спорить не стала. Не успела она сделать и двух шагов, как Эмори вновь окликнул ее.
Эмма остановилась, оглянулась и при виде сурово выгнутой брови мужа со вздохом вернулась.
— Муж мой, у меня нет времени расхаживать туда-сюда. Скоро стемнеет.
Эмори задумчиво посмотрел на нее и, склонив голову набок, поинтересовался:
— Что ты делаешь со всеми этими сорняками, жена?
— Я… варю целебные отвары, — невольно краснея, залепетала она.
— Хм… — Эмори склонил голову в другую сторону. — Ты разве больна?
— Нет. Разумеется, нет.
— Тогда кто же болен? Ты, по-моему, отправляешься собирать их чуть ли не каждый…
— В замке много народа, милорд, — торопливо перебила его Эмма. — Кто-то всегда
— Да. То есть нет… — поправился он, вспомнив, зачем позвал ее. Он решил, что сейчас настал подходящий момент сообщить ей, что не желает, чтобы французишка шил ей хотя бы одно платье черного цвета. — Я хотел поговорить с тобой о нарядах, которые шьет тебе этот французский сурок…
— Слушаю, милорд.
Эмори поколебался, но все-таки продолжил:
— Я не хочу видеть тебя в… В общем, воздержись заказывать… Чтоб де Ласси не шил тебе ничего черного!.. Все твои платья должны быть яркими!
Эмма удивленно посмотрела на мужа, а он бережно взял один шелковистый локон ее блестящих волос и, перебирая его в пальцах, произнес, понизив голос:
— Пусть будет несколько золотых платьев, как то, в котором ты была тогда… Таких же сияющих, как твои волосы.
— Мои волосы? — Эмма растерянно моргнула и ощутила, как где-то внутри нее поднимается жаркая волна, откликаясь на глубокий волнующий звук его голоса, каким он говорил с ней в постели, когда тихо бормотал, чего хочет от нее или что хочет сделать ей сам.
— Да. И одно-два зеленых — такого оттенка, как твои глаза. Глубокого и яркого, как лес после дождя! — Лицо его смягчилось, а пальцы, легко скользнув по лбу, дотронулись до век и, обойдя широко распахнутые глаза, ласково обвели щеку и погладили пухлые губы.
Эмма затаила дыхание. Его нежные и жгучие прикосновения потрясли ее. Голова пошла кругом.
— И по крайней мере дюжину красных. — Как сквозь туман донеслось до нее.
— Красных? — Эмма растерянно покачала головой.
— Да, алых, как твои губы после моих поцелуев.
— О-о-о!.. — выдохнула Эмма, качнувшись к нему. Шум и лязганье доспехов, возгласы солдат, продолжавших) свои военные учения, неожиданно растаяли в воздухе. Она слышала только свое учащенное дыхание, видела лишь приближающееся лицо Эмори.
Наконец его губы нашли ее рот. Эмма блаженно закрыла глаза, но тут же вынуждена была отпрянуть от мужа.
Мечтательную отрешенность этого мгновения нарушил внезапный возглас Блейка. Взгляд в его сторону объяснил происходящее: тактично пятясь от них, он споткнулся об игравших рядом ребятишек.
Эмма покачала головой, наблюдая, как он смущенно поднимается на ноги, и, улыбнувшись, сказала:
— Спасибо.
Лицо Блейка выразило недоумение:
— За что, миледи?
— За чудесные комплименты, которые вы подсказали моему мужу.
Блейк густо покраснел и бросил быстрый взгляд на Эмори. Тот тоже казался смущенным. Они несколько часов практиковались, что и как сказать: какие слова, каким тоном и даже какими ласками их сопровождать. Но, как видно, они старались напрасно.
Расправив плечи, Эмори с самым независимым видом обернулся к жене.