Суровые времена
Шрифт:
Все это очень характерно для жизни низов и вызывалось ужасной перенаселенностью. Не хотел бы я быть таглиосцем низшей касты…
К счастью, громилы Одноглазого меня не заметили. Видимо, против магического проникновения они были бессильны. Я устремился внутрь. Пожалуй, по поводу магии Одноглазому не стоило утруждаться: Длиннотень больше не может посылать своих зверушек так далеко. Но как же с Ревуном? Он может незаметно подобраться к нам, как только ему потребуется…
Выслеживание Ревуна было одной из моих постоянных задач.
Рабочие занимались обычными вещами: ковали наконечники для стрел, точили, насаживали на древки, прилаживали оперение. Строили метательные машины. Пытались изготовить множество легких ватных доспехов для пехотинцев – которые, несомненно, просто повыбрасывают их, потому как жарко, неудобно, и все тело под такой штукой чешется.
В отделении, где трудились стеклодувы, было две дюжины рабочих, и большая их часть производила маленькие, тонкие бутылочки. Взвод подмастерьев поддерживал огонь, плавил из кварца стеклянную массу и относил остывшие бутылочки к плотникам, упаковывавшим их в ящики с опилками. Некоторые ящики грузились в фургоны дальнего следования, но большинство отправлялось в гавань.
В конторе Одноглазого висела большая грифельная доска. Сверху, по-форсбергски, были написаны, очевидно, необходимые количества той или иной продукции. Бутылочек – пятьдесят тысяч. Стрел – три миллиона. Дротиков – пятьсот тысяч. Копий кавалерийских – десять тысяч. Сабель – десять тысяч. Седел – восемь тысяч. Мечей коротких, пехотных – сто пятьдесят тысяч.
Некоторые числа были просто абсурдны. Но производство шло на всех таглиосских землях – чаще всего в простых деревенских кузницах. Главной же обязанностью Одноглазого было следить за ходом работ. По-моему, это все равно, что назначить лису сторожить курятник.
Большую часть списка я еще мог понять – в нем упоминались фургоны, тягловый скот и лес по сотням барок. Но пять тысяч коробчатых змеев, готовых к запуску, двадцать футов на три каждый?.. При каждом – тысяча футов бечевы?.. Сто тысяч ярдов шелка в тюках по шесть футов в ширину?..
Ну, этого он не получит.
Я отправился поглядеть, что еще приготовлено для Могабы и его дружков.
Я видел учебные лагеря, где наши ударные части готовились к любым мыслимым условиям и задачам. Дальше, на юге, Госпожа проводила собственные мероприятия, создавая войска, способные вести наступательные действия при помощи волшбы.
На таглиосских землях ею были найдены все, кто обладая хоть малейшим магическим даром. Она обучала их ровно настолько, чтоб от них был прок в действе, которого я не мог понять, сколько бы ни старался. Как заметил Длиннотень, она очистила таглиосские земли от бамбука. Из него нарезали хлысты одинаковой длины, а после раскаленными проволоками выжигали перемычки.
Получившиеся трубки наполняли пористыми цветными шариками, обработанными взводами безграмотных ведунишек Госпожи.
Еще один трюк, дабы сбить с толку Хозяина Теней? Мы сами занимались дымом и зеркалами, которые должны были заставить противника зря растрачивать ресурсы и потерять верное направление. Пока что это все здорово сбивало меня с толку.
Госпожа спала еще меньше, чем капитан. А Костоправ редкую ночь спал больше пяти часов. Если только Могабу с Длиннотенью можно победить, сбив с верного пути, то мы, можно считать, уже победители.
И Госпожа, и Старик столько всего скрывают, что я даже спустя все эти годы не могу понять их образа мыслей. Они крепко любят друг друга, но очень редко выказывают свою любовь. Они хотят вернуть дочь и отомстить Обманникам, но никогда не говорят о девочке прилюдно. Костоправ, хоть и решил отвести Отряд назад в таинственный Хатовар и проследить его происхождение, вообще больше об этом не заикается.
Кажется, что оба они живут только войной.
Я вернулся в мастерские Одноглазого – неохота было расставаться с Копченым. Я понимал, что, задержавшись надолго, начну испытывать голод и особенно жажду. Вообще-то Копченым надо пользоваться с частыми перерывами, чтобы напиться и перекусить. Однако трудно заставить себя вернуться, когда на собственном срезе бытия тебя ждет столько боли.
На этот раз я обнаружил помещение, раньше мною не замеченное. Там рабочие-веднаиты неспешно расхаживали среди дюжины керамических котлов. Некоторые подносили ведра, из которых по чашке наливали в котлы некую жидкость из чана, где ее неустанно размешивал, добавляя порой воды либо белого порошка, специально приставленный человек.
Ничего особенного в котлах не наблюдалось. Жидкость, заливаемая сверху, капала из стеклянного краника в большой глиняный кувшин. Каждый кувшин, едва он наполнялся, закупоривали, осторожно относили в хранилище и ставили на полку, в дальний угол. Ставили, в отличие от винных кувшинов, горлом вверх. Странно: светильни в помещении горели необычайно ярко.
Осмотрев один из котлов, я увидел, что на поверхность со дна поднимаются крохотные пузырьки, а на самом дне находились дюжины прутьев, покрытых неким серебристо-белым веществом. Еще на дне котла лежало несколько стеклянных чашек без ручек. Рабочий в перчатках, пользуясь каким-то керамическим инструментом, подвел чашку под прут и собрал в нее этот серебристый налет. Покончив с этим делом, он при помощи деревянных щипцов вынул чашку из котла. Нес он ее с великой осторожностью, но все же ухитрился споткнуться на ровном месте.
Серебристо-белый налет, войдя в соприкосновение с воздухом, ослепительно вспыхнул.
Впрочем, пора возвращаться. Нужно поесть. Довольно скоро придется идти собирать манатки – вскоре мы все выступаем на юг. Следующим этапом войны станет всеобщий сбор.
91
Масло с Ведьмаком вернулись назад после бесчисленных пустопорожних задержек на последнем участке реки, каковой должен был быть самой легкой частью их путешествия. Одноглазый зашел за мной на квартиру, и мы направились к реке. Там находился склад того самого шадарита-рыбака, где я держал пленных, захваченных в Роковом Перелеске.
Нас уже поджидал Старик. Надо же: если захочет, что угодно может отложить…
– Ты – в порядке, Мурген?
– Справлюсь.
– Он слишком много времени провел с Копченым, – наябедничал Одноглазый.
– Это здоровья не улучшает… Взглянешь на ребят?
Ни Масло, ни Ведьмак с виду не изменились. Я пожал им руки.
– Ну, ребята, я уж и не чаял вас увидеть. Думал, везение вас, наконец, оставило.
– Почти оставило, Мурген. Мы его мало что все не истратили.
– Итак, – вмешался Старик, – почему так долго?