Суровые времена
Шрифт:
Некоторые интеллектуалы из жрецов утверждали, что дружба с нынешним Черным Отрядом столь же губительна для Таглиоса, как и вражда с нашими далекими предками.
И это было похоже на правду.
Мы подошли ко дворцу. Костоправ продолжал бубнить себе под нос – в основном жалел, что поход дал нам столь мало. Он так уж пестовал идею этого похода, что теперь очень нелегко расставался с надеждами.
– Долго еще твоя родня будет здесь? – спросил он.
Я не собирался его радовать.
– Побудут еще. Они тоже
Старик до сих пор не доверял дядюшке Дою.
– Они знают о Копченом?
– Конечно, нет! Черт побери…
– Вот пусть и дальше не знают. Ты пока не разыскал его библиотеку снова?
Я говорил ему, что случайно наткнулся на нее.
– Пока что – нет.
Хотя я и пробовал только для блезиру. У меня было множество других забот.
– Поищи получше. – Он явно понимал, отчего я не нашел ее. – Не торчи столько времени с Копченым. Еще, я думаю, до отправки на юг невредно бы просмотреть старые тома Анналов.
– А почему ты сам не пробовал искать библиотеку? У тебя ведь было несколько лет.
– Я слышал, что она была уничтожена в ту ночь, когда Копченого изувечили. Похоже, это все-таки произошло в другой палате… О таких вещах Радиша врать не стала бы. Или – как? Э-э…
Мы подождали, пропуская полк веднаитских кавалеристов, проходивший парадом мимо дворца. Халаты и тюрбаны на бойцах были чисты и пестры, копья – украшены яркими султанами, а навершья – начищены до блеска. Кони их были прекрасных статей, хорошо обучены и замечательно вычищены.
– Эх, кабы красота могла выигрывать войны…
Как раз красотой-то Черный Отряд и не отличался. Костоправ что-то прошептал. Взглянув на него, я был поражен: в уголке его глаза поблескивала слеза.
Он знал, что ожидает всех этих бравых юношей.
Дождавшись, когда полк наконец прошел, мы перешли улицу, внимательно глядя под ноги.
Одноглазый встретил нас в большом зале при входе в комнаты Ворчуна.
– Ну? Какие новости?
Костоправ покачал головой:
– Никаких волшебных разгадок…
– А-а… Нам никогда не везет.
– Я должен снова отыскать ту библиотеку, – сказал я. – Дай мне что-нибудь, чтобы не заплутать.
Он воззрился на меня так, словно для выполнения просьбы нуждался в высочайшем распоряжении.
– Я тебе уже дал.
Он указал на нити на моем запястье:
– Это – только от твоих заклятий. А после Копченого, скорее всего, и его собственные кое-где остались.
Недомерок обдумал мои слова.
– Может быть. Дай-ка сюда… – Я принялся снимать нити, и взгляд его привлек мой амулет. – Нефрит?
Он сцапал меня за запястье.
– По-моему, да. Он принадлежал бабушке Сари, Хонь Тэй. Ты ее не знал. Она была женой старого Глашатая.
– Ты носил его все эти годы, а я и не замечал?
– Я никогда не носил его, пока Сари… До той
– А, да. Припоминаю…
Он сдвинул брови, словно пытаясь вспомнить что-то, затем, пожав плечами, отошел в угол и забормотал над пряжей. Вернувшись, он сказал:
– Ну вот. Теперь любые конфузии минуешь. Кроме собственных.
– Что?
– У тебя припадки в последнее время были?
– Нет. То есть, насколько мне помнится.
Оговорку я сделал специально, так как раньше, видимо, тоже переносил подобные припадки, только не знал о них.
– Новых мыслей насчет того, что их вызывает, нет? Или, скажем, на кого ты натыкался всякий раз, возвращаясь в Деджагор?
– Я хотел убежать от боли, причиненной потерей Сари.
Взгляд Одноглазого сделался испытующим – как всякий раз, когда он помогал выуживать меня из прошлого. Пожалуй, в такой вариант он не верил.
– А что, это вдруг снова стало важным?
– Оно было важным всегда, Мурген. Просто не было времени выяснять…
Может, теперь время появилось?
– Мы, – пояснил он, – просто хотим привести тебя в порядок, чтобы ты сам мог позаботиться о себе и в бою не сплоховал.
Одноглазый – и вдруг серьезен? Жутковато от этого делается…
Костоправ, утратив к нам интерес, вернулся было к своим картам и цифрам, но вдруг поднял голову и еще раз напомнил:
– Мне нужно осмотреть эти книги до отъезда.
Иногда я понимаю намеки.
– Иду, командир.
93
По дороге я заглянул к Копченому – убедиться, что он еще дышит. Приходя, я кормил его – кормежка и обмывание стали предлогом для визитов в его палату; на случай, если кому-нибудь вроде Радиши удастся проникнуть сквозь чары Одноглазого, много усложнившиеся с тех пор, как я начал работать с Копченым регулярно. Затем я принялся вспоминать, куда сворачивал в ту ночь, когда наткнулся на библиотеку. Воспоминания были весьма смутными – то была тяжелая ночь, да и произошло с тех пор многое.
Я знал лишь, что она находилась на том же этаже, – я никуда не поднимался и не спускался. И места те, должно быть, никто не тревожил со дня последнего визита самого Копченого. Паутины и пыли там, помнится, было много…
Путь к пустынным коридорам не потребовал много времени. Казалось, дворец превратился в пустой, пыльный лабиринт, вовсе не нуждавшийся ни в каких охранительных чарах.
Выйдя от Копченого, я всего через несколько минут наткнулся на мертвеца. Вначале, конечно, почуял запах и услышал жужжание мух. Все это и так ясно говорило, что находится впереди. Только вот чей это труп – оставалось загадкой, пока в круге света моей лампы не возник мертвый Душила. Видно, умер от ран, попавшись в капкан темноты и сбивающих с дороги заклятий.