Суть времени. Цикл передач. № 31-41
Шрифт:
(Наверное, понятно, что я не о Гамлете говорю… «Что за бес запутал вас, играя с вами в жмурки?» «Что за бес» может впарить вам Охлобыстина? Уже и Охлобыстина… Тариф 77… Чтобы опять начались жмурки… «Что за бес» тасовал колоду людей определённого типа — Лебедя помните? Помните Лебедя, от которого «писали кипятком»? Так что это «за бес запутал вас, играя с вами в жмурки»?)
Королева
…Ты мне глаза направил прямо в душу, И в ней я вижу столько черных пятен, Что их ничем не вывести.Гамлет
Нет, жить В гнилом поту засаленной постели, Варясь в разврате, нежась и любясь На куче грязи…Королева
О, молчи, довольно! Ты уши мне кинжалами пронзаешь. О, пощади!Гамлет
Убийца и холоп; Смерд, мельче в двадцать раз одной десятой Того, кто был вам мужем; шут на троне; Вор, своровавший власть и государство, Стянувший драгоценную корону И сунувший ее в карман!Королева
Довольно!Гамлет
Король из пестрых тряпок…Входит Призрак.
Спаси меня и осени крылами, О воинство небес! — Чего ты хочешь, Блаженный образ?Королева
Горе, он безумен!Гамлет
Иль то упрек медлительному сыну За то, что, упуская страсть и время, Он не свершает страшный твой приказ? Скажи!Призрак
Не забывай. Я посетил тебя, Чтоб заострить притупленную волю. Но, видишь, страх сошел на мать твою. О, стань меж ней и дум ее бореньем; Воображенье мощно в тех, кто слаб; Заговори с ней, Гамлет.…
Королева
Что ты видишь?…
Гамлет
Вы ничего Не видите?Королева
Нет, то, что есть, я вижу.Гамлет
И ничего не слышали?Королева
Нас только.Гамлет
Да посмотрите же! Вот он, уходит! Отец, в таком же виде, как при жизни! Смотрите, вот, он перешел порог!(То есть речь здесь идёт опять об этой трансцендентальной феноменологической встрече.)
Королева
То лишь созданье твоего же мозга; В бесплотных грезах умоисступленье Весьма искусно.Гамлет
«Умоисступленье»? Мой пульс, как ваш, размеренно звучит Такой же здравой музыкой; не бред То, что сказал я; испытайте тут же, И я вам все дословно повторю, — А бред отпрянул бы. Мать, умоляю, Не умащайте душу льстивой мазью, Что это бред мой, а не ваш позор; Она больное место лишь затянет, Меж тем как порча все внутри разъест Незримо. Исповедайтесь пред небом, Покайтесь в прошлом, стерегитесь впредь И плевелы не удобряйте туком. Простите мне такую добродетель; Ведь добродетель в этот жирный век Должна просить прощенья у порока, Молить согбенна, чтоб ему помочь.То есть разговор о том, что есть язык Шекспира — а есть язык Минкина. И вопрос здесь заключается в том, на каком языке мы собираемся говорить. Согласны ли мы с тем, что проективное начало адресует к любви и, соответственно, феноменологической интуиции (потому что без этой интуиции королева спросит: «С кем ты разговариваешь? Ты безумен»), — к идеальным типам, к тому, на что может быть направлена высокая любовь? Та любовь, которая существует уже по ту сторону конкретных человеческих чувств, но является при этом ничуть не менее, а, может быть, и более живой.
Есть такой поэт Ричард Ловлас. Он писал «Лукасте, отправляясь в битву». Потом Ричард Олдингтон в «Смерти героя» это всё цитировал: «Не возлюбил бы так тебя, не возлюби я честь превыше».
Говорят: «Ну, а что? Мы детей любим, мы близких любим. Что Вы нам говорите, что нет любви?»
Но тут есть очень серьёзный вопрос — где грань между любовью и привязанностью? Можно ли, потеряв высшее, любить всё остальное? Или это уже не любовь?
Я разговаривал однажды с одним человеком, который мне сказал: «Да мне главное — моя семья…» Я говорю: «Семья — в каком смысле-то? Ты про бабушку что будешь рассказывать детям, внукам? Что она — часть своего омерзительного времени, что она — часть своего высокого времени? Как ты её позиционируешь в истории? У неё же есть биография. Она часть этой истории. Либо эта история — мерзость, тогда бабушка — часть этой мерзости. Либо нет. А в противном случае это уже не бабушка. И это не твои дети и не твоя жена. И это не человеческая жизнь. Это жизнь прайда, в котором, конечно, есть привязанности и всё остальное, но это не жизнь людей в высоком смысле слова. А там, внутри прайда, всё будет разворачиваться по-другому. Там не может быть ни устойчивости, ни подлинной высокой страсти, ничего».
Итак, для того, чтобы эта любовь была, проект должен выводить на метафизический уровень. Ибо именно на этом уровне, на нём и только на нём возможна любовь, возможна эта встреча и возможно рандеву. На том уровне, хотя бы феноменологическом, (а, может быть, и более высоком) можно «покурить со временем». И тогда разгадать какие-то его загадки. И что-то от него получить, получить от него энергию. И тогда всё возможно.
Проект может быть и религиозным (раннее христианство — это, безусловно, проект), и нерелигиозным. Но нерелигиозный проект обязан быть столь же метафизическим, как и религиозный.
Я не знаю, говорил ли Сталин про орден меченосцев. Но вся трагедия советского проекта — красного проекта — заключается в том, что ордена не было. Мне кажется, что эти слова — про орден меченосцев — ему «впарили» наши либеральные драматурги, но беда-то именно в том, что этого не было.
Итак, нерелигиозный проект. Если проект религиозный то источник метафизики более-менее понятен. Хотя всё равно надо подчеркнуть, что нужна метафизика, то есть возможность встречи, разговора, энергии, а не религия как ритуал.