Суверен

Сэнсом Кристофер

Злобные огоньки, вспыхнувшие в карих глазах леди, немало удивили меня.

– Позвольте узнать, сэр, откуда вам известно мое имя? – процедила она.

– Его сообщил мне господин Крейк – вчера, после нашей встречи.

– Ах вот как! – По губам леди скользнула невеселая улыбка. – Да, меня действительно зовут Дженнет Марлин. И как вы сами видели вчера, я состою при леди Рочфорд.

Она метнула на меня изучающий взгляд.

– Говорят, кто-то запер вас в церковной ризнице, так что вам пришлось звать на помощь.

– Вы прекрасно осведомлены, – с непроницаемым лицом кивнул я.

– Но как такое могло произойти?

– Об этом я не имею права говорить, – холодно ответил я.

– О, я вижу, вы любите напускать на себя таинственность, – заявила мистрис Марлин и повернулась к своей спутнице. – Идемте, Тамазин. Нам необходимо проверить, все ли в порядке в кухне королевы.

Тамазин на прощание одарила нас улыбкой, задержавшись взглядом на Бараке.

– И у короля, и у королевы будут в аббатском доме свои собственные кухни, – с гордостью сообщила она. – Я уже говорила вам, мы помогаем их устроить.

– Идемте же, Тамазин! – скомандовала мистрис Марлин и удалилась, громко шурша юбками.

В ее осанке и походке чувствовалась странная напряженность, словно вместо спинного хребта у нее была негнущаяся палка.

«Если жених этой леди действительно в Тауэре, у нее есть веские основания для тревоги», – подумал я.

– Сегодня вечером вы будете обедать в трапезной? – осведомилась Тамазин, быстро повернувшись к Бараку.

– Насчет обеда мне ничего не известно, мистрис. Откровенно говоря, сегодня мы до сих пор не выбрали время позавтракать.

– Но для того, чтобы обедать в трапезной, нужны особые значки. Вы уже получили их?

– Пока что нет, – ответил я.

– Я вам их принесу.

– Торопиться нет нужды, – заметил я. – Сегодня у нас много дел, так что обедать придется поздно.

– Но часов в шесть вы, я надеюсь, освободитесь?

– Несомненно, – поспешно заявил Барак. – Давайте встретимся ровно в шесть.

Тамазин сделала нам реверанс и поспешила за своей госпожой. Вскоре они скрылись в дверях дома.

– Скромность явно не относится к числу достоинств этой молодой особы, – изрек я, осуждающе покачав головой.

– А госпожа, как видно, не дает ей спуску. Сразу видно, страшная зануда.

– Похоже, так оно и есть. Поэтому юная Тамазин пользуется любой возможностью, чтобы урвать глоток свободы. И откровенно дает понять, что положила на вас глаз.

– Против этого я ничуть не возражаю, – с самодовольной улыбкой заявил Барак. – Да и никто не стал бы возражать, правда?

– Идемте, – распорядился я. – Попробуем найти в этом столпотворении человека, с которым можно отправить записку Ренну.

Мы обратились за помощью к караульному, и он указал нам на большую палатку, в которую постоянно вбегали и выбегали мальчики-посыльные. Чиновник, ответственный за рассылку писем и сообщений, не хотел отправлять записку Ренну, как видно, сочтя его слишком мелкой сошкой. Однако упоминание имени Малеверера оказало должное действие, и посыльный, схватив листок, на котором я нацарапал несколько строк, отправился к старому законнику.

Мы с Бараком надели плащи и направились к воротам. Люди по-прежнему сновали туда-сюда под навесной башней. Один из часовых преградил путь диковинного вида супружеской парочке, которая прибыла в аббатство на запыленной телеге, крытой мешковиной. На обоих супругах были широкие блузы весьма причудливого фасона, усеянные зелеными квадратами разной величины.

– Мы привезли овес! – заявил мужчина с сильным шотландским акцентом. – Мы сами слышали, здесь готовы скупить все съестные припасы!

– Во время королевского визита шотландцам запрещен въезд в город! – непререкаемым тоном заявил часовой. – Так что поворачивайте прочь, пентюхи деревенские!

– Но мы приехали из самого Джедбурга! И у нас с собой весь урожай этого года.

– Королевские лошади не желают жрать шотландский овес! Сказано тебе, поворачивай и проваливай отсюда прочь, пока цел!

Шотландцы понуро взгромоздились на свою телегу. Часовой, судя по акценту, местный уроженец, весело подмигнул нам.

– За этими варварами нужен глаз да глаз, – изрек он, весьма довольный своей бдительностью.

Я вспомнил, что не далее как вчера брат Кимбер сказал в точности то же самое о жителях северных графств.

Мы вышли в город. Ратуша находилась всего в нескольких улицах от аббатства, на площади неподалеку от еще одного упраздненного монастыря, ныне пребывающего в полном запустении.

«Совсем недавно в этом городе было полно монахов и священников, – мысленно отметил я. – В ратуше царила такая же суета, как и в королевском особняке, людской поток в дверях не иссякал ни на мгновение».

Здание показалось мне весьма внушительным, хотя размерами, бесспорно, значительно уступало лондонской ратуше. Я спросил у часового, стоявшего в дверях, как отыскать городского коронера.

– Его здесь нет, сэр, – ответил солдат, бросив на меня любопытный взгляд. – Но вы можете поговорить с мировым судьей Танкердом.

Он пропустил нас внутрь, в просторный холл с великолепным расписным потолком. Множество чиновников и купцов стояли здесь, обсуждая свои дела, клерки с озабоченными лицами сновали взад-вперед. Остановив одного из них, я спросил, где находится контора мирового судьи.

– Сейчас у него встреча с мэром, – сказал клерк. – Вряд ли он вас примет, сэр.

– Я выполняю распоряжение сэра Уильяма Малеверера.

И снова упоминание этого имени оказало немедленное действие.

– Тогда я сам провожу вас, сэр.

Вслед за клерком мы прошли в богато отделанную комнату, из окон которой открывался превосходный вид на реку. Два чиновника, стоя у стола, сосредоточенно считали золотые монеты, складывая их в стопки. Взглянув на крепкую приземистую фигуру одного из них, я сразу узнал мэра, которого видел на улице накануне.