Суверен
Шрифт:
– На сбор денег было потрачено столько усилий, а результат оказался не таким уж впечатляющим, – сердито заметил он. – Наверняка все в городе думают, что у нас здесь золотые горы.
– Хорошо, что нам удалось собрать хоть столько, – заметил второй, облаченный в мантию стряпчего. – По-моему, эта золотая чаша превосходна.
Он был моложе своего собеседника, худое лицо казалось серьезным и озабоченным.
– Да, но монет не хватит, чтобы ее наполнить, – процедил мэр.
Тут он заметил наше появление, и лицо его исказила злобная гримаса.
– Господи боже, Освальдкирк, что вы себе позволяете?
– Господин мэр, эти джентльмены явились сюда по поручению сэра Уильяма Малеверера, – пробормотал клерк, поклонившись почти до земли.
Мэр испустил тяжкий вздох, сделал клерку знак уйти и устремил на меня взгляд своих выпученных глаз.
– Чем я могу служить сэру Уильяму, сэр?
Он с раздражением указал на заваленный золотыми монетами стол.
– Мы с рекордером заняты чрезвычайно важным делом. Готовим дар, который будет преподнесен королю в пятницу.
Я представился и объяснил, что мне поручено расследование гибели стекольщика, которая произошла при неясных обстоятельствах.
– Мне позволено действовать по собственному усмотрению, однако я считаю нужным сообщить о случившемся коронеру Йорка. Возможно, он окажет мне какую-либо помощь, – добавил я с надеждой.
– Я знал Питера Олдройда, – нахмурившись, произнес мэр. – Два года назад он возглавлял гильдию стекольщиков. Разумеется, городские власти примут участие в расследовании.
– Если смерть произошла во владениях короля, расследование находится в ведении королевского коронера, – подал голос второй чиновник. – Уильям Танкерд, рекордер, – представился он, протянув мне руку.
При этом по губам его скользнула улыбка, но взгляд оставался холодным и настороженным.
– Мэтью Шардлейк, стряпчий из Лондона, – представился я.
– Господи боже, видно, я уже не имею никакой власти в своем городе, – с обидой проворчал мэр.
Он сокрушенно вздохнул и махнул рукой в нашу сторону.
– Уведите отсюда джентльменов, Танкерд. Посторонним не следует находиться рядом с этим золотом. Сообщите им все, что их интересует, и возвращайтесь. Надеюсь, вы не заставите ждать себя слишком долго.
– Вы должны извинить неучтивость мэра Холла, – произнес мировой судья, когда мы оказались за пределами комнаты. – Сейчас у нас столько хлопот, что мэру не до любезностей. С горожанами просто беда. Представьте себе, несмотря на все наши запреты, они по-прежнему выливают помои прямо на улицу и не желают убирать мусорные кучи.
– Мне очень жаль, сэр, что мы отвлекаем вас от дел. Но если вы сообщите, где найти коронера…
– Боюсь, господина Сайкса сегодня нет в городе, – покачал головой мировой судья. – Он уехал в Эйнсти, дабы провести там дознание.
– Но может, вам известно, где жил мастер Олдройд? Необходимо сообщить о несчастье его семье.
– Все городские стекольщики живут на Стоунгейт. Это неподалеку отсюда. Улица начинается за церковью Святой Елены. А Олдройд, если память мне не изменяет, жил сразу за церковным кладбищем.
– Благодарю вас, сэр. Мы безотлагательно отправимся туда.
Рекордер кивнул.
– Будьте осторожны, – предостерег он, метнув в меня внимательный взгляд. – После упразднения монастырей многие стекольщики лишились работы. И они не слишком расположены к жителям южных графств.
Выйдя из ратуши, я увидел на другой стороне площади старинную церковь, украшенную прекрасными витражными окнами. Прохожий подтвердил, что узкая улочка, которая начиналась сразу за церковью, носит название Стоунгейт. С одной ее стороны тянулась ограда церковного кладбища, с другой – ряд высоких домов, верхние этажи которых выступали далеко вперед, закрывая тусклое серое небо. Многие дома были украшены вывесками с изображениями застекленных окон; из мастерских доносились стук и звон. Наконец кладбище кончилось.
– Наш стекольщик жил где-то здесь, – сказал Барак.
Я остановил прохожего, мужчину средних лет с квадратным лицом и темными волосами, выбивавшимися из-под белой шапки, и спросил, не знает ли он, где дом мастера Олдройда.
– А зачем он вам сдался? – осведомился прохожий, смерив меня весьма неприветливым взглядом.
Я заметил, что руки его, как и руки Олдройда, сплошь покрыты мелкими шрамами.
– Мы из аббатства Святой Марии, – сообщил я. – Сожалею, но с мастером Олдройдом произошло несчастье.
– Несчастье? С Питером?
В голосе прохожего послышались тревожные нотки.
– Вы были с ним знакомы, сэр?
– Еще бы нет! Мы ведь состоим в одной гильдии. К тому же мы с Питером старые приятели. Так что с ним случилось, господин законник?
– Он упал с лестницы, когда доставал стекла из церковных окон. Это произошло рано утром. Увы, он мертв.
– Питер упал с лестницы? – нахмурившись, переспросил стекольщик.
– Обстоятельства его смерти не вполне ясны. Королевский коронер уполномочил нас расследовать это дело. Если вы знали покойного, мастер…
– Ральф Дайк. Я стекольщик, как и Питер. Он был славным парнем.
– Возможно, вы не откажетесь рассказать нам о мастере Олдройде. Кстати, у него была семья?
– Нет, – покачал головой стекольщик. – Его жена и трое ребятишек умерли во время чумы тридцать восьмого года, упокой, Господи, их души. – Он осенил себя крестом. – Так что у Питера был только подмастерье.
«Что ж, по крайней мере, мне не придется сообщать печальное известие несчастной женщине и детям», – с облегчением подумал я.