Суженая для Темного. Попаданка из пророчества
Шрифт:
— Зачем он скрал-то её? На кой ляд ему невеста принца?
— Ну ты сказану-ул… Она ж поможет справиться с тьмой! — Авторитетно заявил Гарод, который как раз успел оприходовать кружку до дна, — А его, видать, сама тьма-то и наняла, чтоб помешал!
— Деваха-то хорошенькая, — впервые подав голос, сально улыбнулся бугай с грязными седыми волосами, — Есть за что подержаться. И губки пухлые — пальцем бы по ним. И не только пальцем, — он противно заржал, показав неприличный жест, — Я б и сам её помучил. С превеликим удовольствием!
В ответ на его слова раздался резкий удар по струнам, и посетители дружно обернулись к менестрелю, который тут же запел, с откровенной издёвкой глядя прямо в глаза седого пошляка:
На словах он сильный парень,
Не испытывает страх,
Любит девок помытарить,
А на деле — всё в мечтах.
Ещё один удар по струнам — и наступила гробовая тишина.
Несколько секунд до присутствующих доходил смысл примитивного стишка, а затем седой подскочил, уронив недопитую кружку и звякнув ножом:
— Ты-ы-ы! Иди сюда!
— С чего бы? У самого подойти ножки болят? — насмешливо осклабился менестрель.
Бугай моргнул раз, другой и в нерешительности оглянулся на дружков, подтвердив тем самым, что стишки попали в десятку. Соратники не подвели — поднялись, достали оружие и направились к менестрелю, который спокойно ждал, всё так же сидя верхом на бочке.
А затем, коварно прищурившись, пропел следующий куплет:
«Пятеро на одного» –
Смелый клич компании!
Отмутузим и сбежим –
Спасибо за внимание.
Вот дурак-то, зачем накаляет атмосферу? Зачем нарывается?
На посрамлённых мужиков было страшно смотреть — искажённые злобой лица побагровели, глаза сверкают, кулаки сжаты добела, того и гляди, рукоятки ножей не выдержат и раскрошатся в пыль. Мелкий Жан усердно скалился, стараясь ни в чём не отставать от старших товарищей. От избытка чувств здоровяк Гарод на полпути к врагу схватил и с силой отшвырнул тяжёлый стул, который, пролетев несколько метров, с треском врезался в стену. Ну хоть ни в кого не попал. Ожидая, что будет дальше, народ, забывший о еде, не скрывал восторга — бесплатные представления в этом мире обожали.
Приблизившись к менестрелю, Гарод картинно воткнул нож в ближайший стол.
— Ты чё, пёсий выродок, бессмертный, что ль? — прогремел на всю таверну его гулкий бас, и, не заморачиваясь на дальнейшую болтовню, мужик замахнулся кулаком в ухмыляющееся лицо стихоплёта.
Но того на бочке уже не было. Длинноволосый, каким-то невероятным образом оказавшись за спиной противника, похлопал громилу по плечу и провёл отличный удар в квадратную челюсть. Правда, для громилы удар оказался слабоватым — он даже не покачнулся, — зато рассвирепел окончательно.
— Ах ты-ы… — протрубил раненым слоном и прыгнул на менестреля.
Остальные мужики, включая юного Жана, вонзили ножи рядышком с ножом вожака и, мешая друг другу локтями, бросились в драку. Надо отдать должное менестрелю, он сражался достойно, тупой силе противопоставляя скорость, хитрость и ловкость, умудряясь эффектно перетекать с места на место, неожиданно появляясь там и сям, и проводить точечные удары. Правда, его недруги не оставались в долгу — на лице музыканта один за другим расцветали синяки, а левый рукав куртки болтался, надорванный по шву.
Зрители сперва с азартом наблюдали за схваткой, потом бородатый танцор не удержался и с зычным гиком присоединился к рукопашной. За ним последовал носатый толстяк, громила с руками-лопатами, и вот уже все присутствующие, кроме меня, принимают участие в веселье. Из-за барной стойки на сие непотребство взирал хозяин «Гордости Даргуса», на его кислом лице лежала печать бесконечной покорности судьбе.
Когда хлопнула дверь, услышала только я и только потому, что ждала Хэча. Это был он. Маг, не обращая внимания на творящийся мордобой, прошёл прямиком к моему столу:
— Ты поела?
— Шутишь? Смотри, что тут делается! Мне всё ещё ничего не принесли.
Хэч недовольно воззрился на шепелявого, который под тяжёлым взглядом втянул голову в плечи по самую макушку.
— Неси заказ.
— Благородный господин, куда же? Они же перевернут всё.
Как раз в этот момент, будто чтобы подтвердить слова хозяина, на стол перед нашим носом грохнулся Жан. Вернувшись в вертикальное положение, парень виновато пожал широкими плечами и хотел продолжить бой, но Хэч двумя пальцами левой руки придержал его за шиворот, а правой запустил в центр потасовки тёмно-зелёный шар, который с громким «бум» разбросал всех её участников по разным углам таверны.
— Ма-аг! — тут же заорал кто-то, и все зашептались, перебивая друг друга:
— Настоящий маг!
— Не может быть…
— Отчего ж не может? Со всей империи понаехало народу на фестиваль.
— А что если это тот самый…
— Да ну-у…
Хэчу болтовня людей была до лампочки.
— Неси заказ, да пошевеливайся, — приказал он хозяину и уселся за стол, не обращая внимания, как народ, продолжая шушукаться, потихоньку расползается — кто по своим местам, а кто на улицу.
Побитый менестрель растирал пальцы, посматривая на свой музыкальный инструмент, который в схватке не пострадал, а его противники, поднявшись и разобрав воткнутое в стол оружие, направились к выходу. Уже у двери Гарод обернулся:
— Тебе, щенок, в нашем городе не жить. Закопаем.
Он выразительно провёл рукой по горлу — одинаковый жест во всех мирах, — и пнул дверь, которая с жалобным скрипом распахнулась, выпуская опозоренную компанию на свежий воздух.
Длинноволосый вздохнул, взял инструмент и принялся наигрывать весёлую мелодию, будто ничего не произошло.
— Может, возьмём его с собой? — тихо предложила я, потому что, глядя на менестреля, испытывала совершенно непонятное, иррациональное ощущение, будто он должен быть рядом, — В обозе освободились места — несколько купцов приехали на фестиваль и останутся в Даргусе.