Суженый смерти
Шрифт:
– Да, равно как и притчу, что он искал самого сильного господина, чтобы служить ему, и что в итоге поиски привели к Христу.
– Тогда я не буду приводить ее... Анри, а вы знаете эту легенду?
– Анатолий Викентиевич, не тратьте на меня время. Я внимательно послушаю ваш диспут, и если что-то останется неясным, спрошу в конце. Вы же знаете, тема моей книги далека от жития святых.
– Хорошо. Так вот, изображения этого святого с собачьей головой были типичны не для католицизма, а для православия, до их запрета в 1722 году синодом. Здесь же играет роль византийская легенда о святом Христофоре, в которой говорится, что он был необычайно красив, и сам попросил у Господа такой облик, дабы
– Но ведь изображения, хоть и редкие, в католицизме все же есть! Есть же версия, что на самом деле святой принадлежал к племени киноцефалов, людей с собачьими головами. И лишь потом его родное имя Репрев, что в переводе значит "дурной", сменилось на Христофора.
– Я знаю об этой версии, но на самом-то деле, живя в 21-м веке думать, что раньше где-то обитали люди с головами собак - нелепо, - профессор усмехнулся.
– Но столько свидетельств этому!
– оборотень не отступал, и Анри понимал, к чему он клонит - пробивает профессора на момент его веры в оборотней. Понимал это, несомненно, и профессор, но вида не подавал.
– Да-да, знаю. Геродот, Плиний, Ктесий, Симмий, и иже с ними. В свое время о киноцефалах не писал только ленивый, причем половина авторов утверждали, что видели их своими глазами. Мое мнение - эти авторы были те еще балаболы. Тот же Геродот, великий писатель, но не очень хороший историк, описал и Трою, и Атлантиду, и амазонок, и киноцефалов, и всех, о ком только ни ходили в те годы мифы. Где Атлантида, молодой человек?
– Неизвестно, - оборотень развел руками.
– Где амазонки?
– Они как раз здесь жили, - оборотень похлопал по ручке кресла.
– Да, я у одной из них эту квартиру покупал, - профессор не удержался от сарказма.
– Все грозила прирезать, если цену не повышу...
– Я образно...
– Они обитали на севере центральной части современной Турции, молодой человек. Это примерно как между Воронежем и Бугульмой разница. Историк не должен раскрывать рот, если он не уверен в достоверности информации. Это мое мнение, - добавил он уже более миролюбиво.
– Так вот, как народ, о котором писали и Гомер и Плутарх, а это восемьсот лет разницы, заметьте, - он поднял указательный палец вверх, - живущий в одной местности на протяжении всего этого времени, не оставил после себя ни одного могильника? Именно могилы - то, по чему находили все исчезнувшие народы и цивилизации, и по чему судили об их быте. Могильников с похороненными амазонками нет.
– Их могли сжигать посмертно.
– А предметы быта? Женщины и мужчины физически развиты неодинаково, и уж женское оружие, равно как и всякие гребни и пудреницы точно бы нашлись. Ничего. Амазонки это миф. Атлантида это миф. Киноцефалы это миф.
– Какие пудреницы? Это же амазонки...
– Да я скорее поверю, что у меня еще одно естественное отверстие на теле вырастет, чем в то, что женщина не будет стремиться к красоте, - профессор был настроен воинственно.
– Ладно. Геродоту вы не верите, я понял. А ведь он является важнейшим источником для познания Великой Скифии.
– Ну, в этом я верю, он сам те места объездил, вот и записал правдиво. Но это скорее исключение для него, чем правило. Я не зря веду к тому, что, равно как и амазонок, не было и киноцефалов. Или вы знаете где-нибудь раскопанный могильник, в котором хранилось бы несколько останков людей с собачьими головами?
– Не знаю, - студент развел руками.
– Вот я о том же. Пока своими глазами не увижу - не поверю.
Затем беседа потекла в направлении средневековых верований европейцев, и влияния, в частности вервольфов, на искусство. Студент наседал фактами, а профессор либо планомерно разбивал эти факты на корню, либо же отказывался им верить. Так протянулся еще час, и Александр почти что молился про себя, лишь бы студент как можно скорее ушел. Свечкин даже привык к его облику, но никак не мог привыкнуть к тягомотному разговору. Вне всяких сомнений, разгоревшийся диспут представлял собой непомерный интерес и ценность для специалистов по средневековой истории и культуре, но Александр таковым не был, и в список его желаний не входило обсуждение картин Иеронима Босха или вестфальских легенд о Беовульфе. Наконец, видимо, убедившись в полном неверии профессора, студент сдался.
– Просто я, хотите, верьте, а хотите, нет, не сомневаюсь в существовании оборотней. Слишком много фактов по всему миру говорит об этом, - студент поднял на прощание указательный палец, и многозначительно им помахал. Эта фраза звучала на пороге квартиры, когда оборотень решил откланяться, сославшись на важные дела.
– И мне казалось, вы тоже не сомневаетесь в этом.
– Молодой человек, то, что я собираю интересные легенды о вервольвах, вовсе не значит, что я в них верю. Просто хобби. Кто-то увлекается астрономией, но при этом не верит в инопланетян. Хотя уж ему ли не знать, насколько безгранична и не исследована Вселенная. Я, конечно, допускаю мысль, что в природе могут существовать некоторые мутации, в результате которых рождались непонятного облика звери или люди, но в голливудских оборотней, истребляющих деревни, вы меня верить не заставите. Всех благ, - он пожал руку, и закрыл дверь.
Когда профессор вернулся в зал, на нем не было лица от беспокойства. Он показал Александру, чтобы тот молчал, не задавая никаких вопросов, и подошел к окну во двор, где неминуемо должен был пройти его студент. Через минуту, лишь убедившись в том, что студент вышел на улицу, а не подслушивает под дверью, историк отошел от окна и тяжело оперся на стол.
– Анри, не обращайте на меня внимания, я всего лишь...
– Профессор, вы поняли, кто он есть, - прервал Александр Анатолия Викентиевича.
– Ничего не объясняйте. Оборотни заинтересовались вами, и прислали своего полномочного представителя, дабы решить вашу судьбу.
– Вы верите теперь? Но ведь еще недавно...
– За прошедшую неделю с нашего разговора очень многое поменялось. Теперь я их даже вижу.
– Как такое возможно?
– Колдовское снадобье. Называется ведьмина вода, позволяет видеть всю нечисть.
– И как он выглядит?
– профессор не удержался от любопытства.
– Как на немецких гравюрах, которые вы мне показывали. Как с оригинала списан.
– Так вот почему вы остолбенели при виде моего студента? И ваши братья...
– Начнем с того, что мое настоящее имя Александр. Ни братьев ирландцев, ни тем более чего-то сомнительного в поведении моей матушки, нет и в помине. Я русский, но долго жил во Франции, после чего получил ее гражданство. Покончим с ложью, вы можете мне верить, я на вашей стороне. Арсений в курсе всего.
– Сядем и поговорим?
– он покосился на пустую чашку возле Свечкина.
– Знаю одно - вы точно не оборотень.
– А что такого в этом чае?
– Аконит, такое растение. По легенде он вырастал на том месте, где на землю падала слюна огромного пса Цербера, сторожа подземного мира, которого пленил Геракл и вел к царю Эврисфею. Но это к делу не относится. Небольшие дозы аконита человеку безвредны, а для оборотней самый жуткий яд. Сергей его учуял, и не стал пить. Конечно, можно было его проверить, прикоснувшись серебром.... Но зачем провоцировать зло? Тогда бы он точно понял, что раскрыт. Сергей наверняка не одиночка, сегодня он проверял меня, представляю ли я для них опасность.