Свадьба
Шрифт:
Мысли вернулись к Рею Шервуду. Его решительность спасла первую леди от болезни. Почему-то вспомнились тёплые объятия рыцаря, когда, сидя на коленях у чужого жениха и судорожно обнимая его, она погружалась в спасительный сон. Это было до безумия приятно…
Леди Анжелина повела плечами и вздохнула. «Сэр Раймонд похож на Лоренса…Этой силой, этой решительностью… Мой имбирный рыцарь, спасший от мороза моё тело, не коснувшись королевской чести, я буду вспоминать тебя всегда…»
Приятная нега разлилась по жилам.
Память вынула из закромов ещё два самородка.
Первым стал осенний разговор с Токкинсом, когда он в обличии гвардейца проник в её комнаты. «Огонь, разожжённый во мне, пылает зря, когда я вдали от Вас… Моё сердце выжжено дотла… Кроме Вас, в нём никогда никого не будет, моя маркиза. Да! Я говорю МОЯ, хотя и не имею на это права по законам общества, но по закону сердца и святой любви Вы всегда будете моей, леди Анжелина Геррит, маркиза Линкольн, даже если нам суждено жить бесконечно далеко друг от друга!» Его слова отчётливо звучали в ушах.
«Твоя… – повторила про себя маркиза. – Самонадеянный испанец, ты пытаешься украсть меня у самой себя! Не выйдет. Нет в тебе того, что покорило меня в Лоренсе… Нет в тебе столько „имбиря“…»
Второй самородок памяти подставил девушке подножку. Она вспомнила прогулку с принцем Бранденбургским, когда молодой мужчина впервые позволил себе прикоснуться к ней. Их лошади шли рядом, он протянул руку, пытаясь обнять маркизу за талию. Жёсткий поток невероятной мощи влился в тело красавицы. Она отпрянула, конь заплясал. Но Фридрих был прекрасным наездником и, приноровившись, вскоре снова оказался рядом, перехватил ладонь маркизы, лежавшую на поводе. Она метнула на нахала убийственный взгляд, но он тут же вновь одержал над ней верх, произнеся такие банальные до тошноты слова о любви. А его пальцы сжимали её руку, и от этого было трудно дышать. Анжелина тогда вырвала ладонь, пришпорила коня и ускакала прочь.
Первая леди открыла глаза. От воспоминаний сердце заколотилось слишком быстро.
«Страсть, греховная страсть, но как она манит… – размышляла красавица. – Манит и завлекает. Его сила покоряет, заставляет стать слабее… Пожалуй, только такому мужчине я и смогу подчиниться… Ты прав, Лоренс. Романа с испанцем не случилось бы, даже если б он вдруг оказался принцем крови. Я для него – «Дама в башне». Недосягаемая и обожествлённая. А чувства немца горячие и неудержимые. Они подкупают… Господи, в этом жутко признаваться себе самой, но я хочу, чтобы он законно имел ту власть надо мной, что имеет мужчина над женщиной!.. Что происходит? Я хочу стать женой… просто женой и просто женщиной, а не богиней… Страшно, страшно, но неизбежно. Теперь уже неизбежно…»
И вновь первая леди закрыла глаза.
Стало смеркаться.
Едва стемнело, виконт Дарсен прибыл в Виндзор. Выйдя из кареты, он обратил взор к окнам тайного советника. Там, как обычно, горели свечи. Роквелл никогда не покидал кабинет в столь ранний час.
Поверенный вздохнул – придётся идти на поклон к герцогу и выслушивать от него громогласную тираду о своей никчёмности.
Чем оправдаться? «Если я скажу ему о Стоуне, он, возможно, простит меня, а, возможно, ещё больше разозлится, если узнает, что старый пират жив, – мысленно рассуждал Дарсен, шагая по тёмным коридорам замка. – Нет, пожалуй, я не стану говорить, что привратник мне представился. Не нужно об этом никому знать. Не нужно…»
Возвращаясь с прогулки, принцесса и фаворит заметили у новых конюшен фигуру испанского изгнанника.
– Токкинс! – окрикнул его Остин Вендер. – Пойди сюда!
Джим обернулся и поспешно приблизился к всадникам, взяв лошадей под уздцы. Ирена и Джером синхронно спрыгнули, опустившись на землю по разные стороны от лошадей, словно отражая друг друга. На миг испанцу показалось, что он спит, и Преподобный даже мотнул головой. Но похлопывание по плечу и голос валлийца быстро вернули его к реальности:
– Ау, ты с нами?
– Да, конечно, – расплылся в улыбке испанец. – Рад, что мы вместе, давно такого не было.
«Точно, Джей же левша», – вспомнил мужчина, понимая, почему принцесса и её рыцарь спешились по разные стороны лошадей, что выглядело невероятно красиво.
– Здравствуй, – чуть коснувшись руки Джима, тихо произнесла Ирена, приласкав его взглядом. – Пойдёмте куда-нибудь подальше отсюда, здесь слишком много посторонних глаз.
Мужчины синхронно кивнули и, не сговариваясь, встали по обе стороны от наследницы: испанец – слева, валлиец – справа, и зашагали прочь по снегу, бренча оружием в ножнах.
Ландешот, наблюдавший эту картину из своего кабинета, с яростью сломал перо в руке. «Сколько ещё этот бандит будет вертеться возле неё?!» – справедливо негодовал герцог, вспоминая доклады агентов о тех вольностях, которые позволял себе рядом с принцессой странный иностранец, сидевший когда-то на одной скамье с осуждённым Кеннеди.
Отпрянув от окна, Чарльз Кост стал измерять кабинет шагами, гулко отстукивая свои мысли по полу: «Не представляю, что надо сделать, чтобы положить конец этим опасным играм. Она слишком много ему позволяет, это слишком тонкая грань… Не знаю, что нашла в нём Ирена Луиза, чем взял он её, чем покорил. Своего отношения к испанцу наследница даже скрывать не пытается, значит нет там и намёка на близость… Но он взрослый мужчина, и я не верю, что она для него – лишь «сестра», как для Остина Вендера! Не бывает так, чёрт возьми, не бывает!»
Пока Ландешот нервно расхаживал по комнате, счастливая троица удалялась в Нижний парк. Эскорт следовал за ними в нескольких ярдах, не мешая болтать и наслаждаться жизнью. Но каждый рыцарь третьей смены, а Эрик Вайт больше всех, недоумевал, как так вышло, что из противника Лесных стражей бывший бандит по кличке Преподобный превратился не просто в союзника, но и в друга наследной принцессы Англии.
– Послушай, Фея, – обратился к девушке испанец, – ты говорила, что есть среди твоих рыцарей художник.
– Да, Тед отлично рисует, – кивнула Ирена.
– А сможет он написать портрет леди Линкольн?
На миг повисла пауза, и даже шаги троицы стали медленнее.
– Пожалуй, да. У него прекрасная память на лица.
– Попроси его, – остановившись и схватив подругу за руку, взмолился Джим. – Попроси изобразить её, пожалуйста. Я заплачу сколько надо. Только пусть рисует правдиво.
– Хорошо, я попрошу, – кивнула Ирена, и троица продолжила свой путь.