Свадьбе не бывать
Шрифт:
— Догадываюсь.
— Видишь ли — пояснил Юкридж — Я терпеть не могу лгать и выкручиваться.
Сказать на это было нечего, и мы расстались.
После этого я на несколько недель уехал из Лондона отдохнуть. Когда я вернулся на Эбюри стрит, Баулс, квартирохозяин, торжественно отпустил комплимент моей загорелой наружности и сообщил, что в мое отсутствие несколько раз заходил Джордж Таппер.
— Этот господин срочно желает вас видеть, сэр.
Я удивился. Если я заглядывал к Джорджу Тапперу, он всегда был рад — или притворялся, что рад — старому однокашнику, но сам он редко искал моего общества.
— Он сказал, что ему нужно?
— Нет, сэр. Он не оставил никакого сообщения. Он только осведомился о вероятной дате вашего возвращения, и высказал пожелание, чтобы вы посетили его при первой возможности.
— Я лучше пойду к нему прямо сейчас.
— Это может оказаться благоразумным, сэр.
Я нашел Джорджа Таппера в Министерстве Иностранных Дел: он сидел за столом, окруженный очень важными на вид бумагами.
— Ну сколько можно тебя ждать! — обиженно закричал он. — я уж думал, ты никогда не вернешься.
— Спасибо, я отлично отдохнул. — ответил я. — Отдых вернул розы на мои ланиты.
Джордж, который выглядел далеко не таким безмятежным, как обычно, послал и розы и ланиты куда подальше.
— Слушай — тревожно сказал он — надо что-то делать. Ты уже видел Юкриджа?
— Нет еще. Я хотел к нему заглянуть сегодня вечерком.
— Вот-вот, загляни. Ты знаешь, что случилось? Этот несчастный осел пошел и обручился с девицей из Клэпхема!
— Что?
— Обручился! Девица из Клэпхема. Клэпхем-Коммон. — добавил Джордж Таппер, как будто это было последней каплей.
— Ты шутишь?
— Я не шучу, — брюзгливо сказал Джордж — я что, похож на шутника? Я их встретил в Баттерси-парке, и он нас представил. Она похожа на ту ужасную девку в розовом платье, которую он притащил в Риджент-Гриль, когда я угощал вас обедом — Джорджа передернуло. Тот вечер оставил в его душе глубокий след. — Она еще рассказывала на весь зал про свою тетку, у которой несварение желудка.
Думаю, тут он был несправедлив к мисс Прайс. За время нашего краткого знакомства она показалась мне довольно мерзкой, но я никогда не помышлял ставить ее на одну доску с Флосси, возлюбленной Буйного Биллсона.
— Ну и чего же ты от меня хочешь? — спросил я.
— Ты должен придумать способ, как ему выкрутиться. Я ничего не могу сделать.
Я целый день занят.
— Я тоже целый день занят.
— Черта с два ты занят! — возразил Джордж. В минуты волнения он иногда возвращался к терминологии школьных дней, далекой от дипломатического протокола. — Раз в неделю у тебя хватает сил написать дрянную статейку для какого-нибудь бульварного листка на тему "Можно ли священникам целоваться", а все остальное время ты болтаешься с Юкриджем. Ясно, что это ты должен освободить несчастного идиота.
— Но откуда ты знаешь, что его нужно освобождать? Мне кажется, ты торопишься с выводами. Вы, засушенные бюрократы, можете сколько угодно смеяться над святой страстью; но ведь любовь, как я иногда говорю, движет миром. Может быть, Юкридж только сейчас познал настоящее счастье.
— Да? — фыркнул Джордж Таппер. — Что-то он не похож на счастливчика. В Баттерси-парке у него был такой вид… — ну, помнишь, когда он в школе боксировал с тяжеловесом из Сеймура и получил от него под дых в первом раунде? Вот так он выглядел, когда знакомил меня с этой девицей.
Должен сказать, это сравнение меня убедило. Странно, как долго хранятся в памяти такие вот мелочи. Сквозь пелену лет я и сейчас вижу Юкриджа, согнувшегося пополам, рука в боксерской перчатке прижата к диафрагме, в глазах — смятение и ужас. Если вид помолвленного Юкриджа напомнил Джорджу Тапперу об этом случае — значит, он действительно нуждается в помощи друзей.
— Ты ведь за эти годы сделался при нем чем-то вроде санитара. — добавил Джордж. — Ты должен ему помочь.
— Хорошо, я к нему зайду.
— Вся эта история — полный абсурд. — заключил Джордж Таппер. — Как может
Юкридж вообще на ком-то жениться? У него же нет ни гроша!
— Я ему об этом напомню. Он, наверное, забыл.
Навещая Юкриджа в его жилище, я обычно вставал под окном и громко звал его — после чего, если Юкридж был дома и принимал, он высовывался из окна и сбрасывал мне ключ от входной двери, чтобы квартирной хозяйке не приходилось подниматься из своего подвала и открывать мне. Предосторожность весьма благоразумная, ибо отношения с этой самодержицей у него всегда были немного натянутыми. Я позвал, и его голова показалась в окне.
— А, дитя мое, привет!
Даже на таком дальнем расстоянии что-то в его лице показалось мне странным. Но только поднявшись к нему в комнату, я понял, в чем дело. Он где-то заработал фонарь под глазом. Синяк уже отцветал, но все еще отличался необычайной яркостью красок.
— Господи! — воскликнул я, разглядывая это украшение. — Где и как?!
Юкридж задумчиво достал свою трубку.
— Долгая история. — сказал он. — Ты помнишь неких Прайсов из Клэпхема?..
— Не хочешь ли ты сказать, что твоя fiancee уже подбила тебе глаз?
— Ты что, уже слышал? — удивился Юкридж. — Кто тебе сказал о помолвке?
— Джордж Таппер. Я только что от него.
— Прекрасно, значит мне не придется ничего объяснять. Дитя мое — торжественно сказал Юкридж — пусть это будет тебе уроком! Никогда…
Мне нужны были факты, а не проповедь.
— Откуда у тебя синяк?
Акридж выпустил облако дыма, и его второй глаз загорелся мрачным огнем.
— Эрни Финч. — холодно буркнул он.
— Кто это — Эрни Финч? Первый раз слышу.
— Что-то вроде друга семьи. Насколько я знаю, у него были хорошие шансы на Мэйбл, пока не появился я. Во время нашей помолвки он был в отъезде, и никто не счел нужным его известить. Однажды вечером я уходил от Прайсов, и на прощание поцеловал Мэйбл в палисаднике. И вдруг подходит он. Мэйбл его увидела, испугалась и вскрикнула. Из-за этого крика он все неправильно понял. Бросается, черт его дери, ко мне, одной рукой срывает с меня пенсне, а другой бьет прямо в глаз. Раньше чем я мог до него добраться, визги Мэйбл подняли на ноги всю семью, они все выбежали, растащили нас и объяснили ему, что мы с Мэйбл помолвлены. Конечно, он извинился — но видел бы ты его мерзкую ухмылку! Потом все немного пошумели, и старый Прайс отказал ему от дома. Хорошенькая история, а? Я теперь из дома выйти не могу, пока эта радужная штука не поблекнет.