Свадьбы не будет, Светлый!
Шрифт:
Невыносимо.
В своей комнате я повесила на потолочной балке веревку с петлей.
Сидя в кресле, я задумчиво на нее смотрела, когда дверь рывком распахнулась.
Белз.
Как обычно — никакого уважения к убивающим заклятьям, которые я цепляю на замок.
Открыв дверь, Белз замер.
— Ох, сестричка, только не говори, что ты настолько отчаялась.
Я снова окинула взглядом веревку и хмыкнула.
Белз пересек комнату, рухнул в кресло напротив моего и закинул ногу на ногу.
Белз
— Сестричка, ты слишком себя любишь. Для этого, — он бросил выразительный взгляд на веревку с петлей.
Поняв наконец, про что он говорит, я тряхнула головой.
— Что? Разумеется! Да как тебе в голову такое пришло! Это не для меня.
— А для кого же?
— Мало ли, как все обернется, — туманно откликнулась я.
До свадьбы оставалось два дня.
Два!
“Светлые женятся по любви, Медея. И только так. Вот главная причина. Я люблю тебя и хочу сделать счастливой. Хочу, чтобы ты была моей женой”.
И тот поцелуй…
И теплые руки Лайтвуда, и губы, и…
Проклятый!
У меня сердце колотилось и… я очень долго не могла вспомнить, что должна вырываться, а потом еще долго убеждала себя в том, что нужно все-таки отстраниться. А уж довольная улыбка Лайтвуда, когда я его оттолкнула... вряд ли у меня вышло его обмануть.
Я отвернулась, чтобы Белз не увидел выражения моего лица.
Со мной происходило что-то… непонятное!
Странное!
И это нужно было прекратить.
— Медея Даркмор, — протянул Белз. — Ты покраснела…
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Это из-за Лайтвуда!
— Нет!
— Да! — воскликнул Белз и откинулся на спинку кресла. — Нервничаешь перед свадьбой?
Никакой свадьбы не будет!
Иначе… да это же невозможно.
Мне снился Лайтвуд.
Я по нему скучала!
Это отвратительно.
Неправильно!
С этим нужно что-то делать.
Или я придумываю как сорвать свадьбу… или устраиваю в этой столице конец света. Других вариантов нет.
— Если ты, братик, не смог отвертеться от свадьбы со светлой, — проговорила я, — то это еще не значит, что у меня не получится.
Белз засмеялся.
— Узнаю сестричку Медею… Всех меришь по себе. Неужели ты в самом деле думала, что я хочу избежать свадьбы с Лили?
— А ты не хотел? Всерьез решил остепениться? — Я засмеялась. — С дочкой светлого, который, вот уж совпадение, оторвал бы тебе все лишние органы, если бы из глаз его доченьки хоть еще одна слезинка из-за тебя скатилась?
— Просто так совпало, — опустив взгляд, ответил Белз. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака черный платок и, аккуратно погладив его ладонью, протянул мне. — Видишь ли, я в самом деле до судорог рад тому, что Лили сказала “да”.
Взяв платок, и я увидела вышивку в углу: витиеватую надпись “Лили Лайтвуд & Белиал Дармкор”.
— И ради этого платка ты заключил со мной сделку? Шутишь? Это… просто платок.
Белз пожал плечами.
— Она мне его вышила. Хотелось иметь на память.
— Ты шутишь, — покачала головой я.
— Я сгораю от страсти, — возразил Белз. — Лили одурманила мой разум и подчинила меня. Она меня пленила. Я теперь ее раб. Я был готов исчезнуть из столицы навсегда, лишь бы сделать что-то с той дырой в груди, которая у меня появилась после ее отказа. Я влюблен.
Вот же... врет! И с такими честными глазами!
— Темные не влюбляются, Белз. Это что-то для светлых.
Белз легкомысленно дернул плечом.
— Вопрос терминологии. Они влюбляются, мы утопаем в страсти. Они бьют защитными заклинаниями, мы — боевыми. Они могут разнести чей-то дом из благих побуждений, мы — из дурных. Но дом-то все равно снесен, какая разница? Вот и я как тот дом.
Белз мечтательно улыбнулся.
Я почувствовала, что у меня голова идет кругом.
Все эти размышления о сути света и тьмы, о разнице между светлыми и темными…
Удивительно точно накладывались на то, что я сама поняла, когда имела дело с семьей Лайтвуда.
Конечно, пакостят они не с таким энтузиазмом, как темные. Но какой потенциал!
Взять хотя бы Ребекку, которая подослала аж целого мужчину и нашла приворотное зелье, чтобы уличить меня в измене!
По правде говоря…
Не то чтобы все это время я скучала, находясь среди светлых.
Наоборот.
Столько неиспользованной силы и непуганных магов.
Есть, где развернуться.
Нет!
Что еще мне лезет в голову!
— Ты говорил, что знаешь способ расстроить помолвку, — прищурилась я. — Какой?
— А ты этого хочешь?
— Разумеется!
Белз недоверчиво покачал головой.
— Медея, ты влюблена в Лайтвуда по уши!
— Что? Что за бред, тебя светлые покусали? Нет! И, что бы ты ни говорил, темные не влюбляются!
— Конечно, нет, — прозвучал голос за моей спиной.
Обернувшись, я увидела матушку. Она, как всегда элегантная и в равной мере бесцеремонная, вплыла в комнату и вытащила из рукава черный кружевной платок отработанным точным движением.
— Конечно, не влюбляются, — сказала она, приложив платок к уголку глаза. — Темные страстно, до изнеможения любят. И их любовь тяжелая, неотвратимая, густая и безнадежная, как смертельный яд. Разумеется, о ней не говорят вслух. Ее не показывают. Ей отравляют жизнь. И ты, моя беладонночка, любишь так один раз и навсегда. Как я. Как твой отец. Как твой брат.