Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
— Ой, — сказал Лелик, который вдруг с ужасом вспомнил, что о подарке-то он и не подумал.
— Вот тебе, бабушка, и свадьба в Брюсселе, — сказал Макс. — Как же ты так облажался?
— Блин, все из-за тебя, — разозлился Лелик. — Запудрил мне мозги, я и забыл о подарке.
В этот момент молодые и те люди, которые были на «сцене», начали спускаться в зал.
— Ну все, — расстроенно сказал Лелик. — Кранты. Будем выглядеть полными идиотами. Славик, может, у тебя в карманах какой-нибудь сувенир завалялся, который можно подарить?
— У
— Надо было в парке рядом с «Хилтоном» землицы накопать и сказать, что это земля с родины, — предложил Славик.
— Да поздно уже, — махнул рукой Лелик. — Сейчас же не побежишь…
Однако, посмотрев на то, как молодые проходят вдоль рядов, Лелик сразу успокоился. Подарки никто не дарил, конверты в карман Хохлову никто не совал. Все просто поздравляли молодых вербальным образом.
— Шухер отменяется, — сказал Лелик. — Молодых поздравляют вербальным образом.
— Это как? — заинтересовался Макс.
— Посредством слов, — объяснил Лелик. — Нематериально. Значит, подарки будут дарить на ужине. А к ужину мы что-нибудь придумаем.
— Хвала Аллаху, — сказал Макс.
— Макс, — одернул его Лелик, — ты же в синагоге. Какой, к черту, Аллах?
— А как тут надо говорить? — заинтересовался Макс. — Как их верховного патрона зовут?
Лелик задумался. Он не знал, как зовут верховного патрона у евреев.
— Ну скажи тогда просто «слава Богу», — предложил Лелик.
— Слава, — сказал Макс.
Слава поклонился.
— Вот дурачки, — сказал Лелик, однако в этот момент молодые подошли к их ряду.
— Поздравляем, — первым выскочил Макс, — с новобрачием! Желаем счастья в новом статусе и детишек побольше.
— Что ты несешь? — прошипел Лелик. — У них и так двое детей.
— И жену непьющую, — поправился Макс, после чего Лелик его чуть не убил.
Но молодые, казалось, вообще не слышали, что именно им говорят, потому что непрерывно улыбались и кивали. Впрочем, поздравления продолжались буквально несколько секунд, после чего Хохлов с Кирой двинулись дальше.
— Макс, — торжественно сказал Лелик. — Я клянусь всем святым, что есть у меня, клянусь моим любимым компьютером, клянусь моей любимой женщиной…
— Наташкой, что ли? — осведомился Макс.
— Клянусь чистым небом и ярким солнцем, клянусь чашкой кофе по утрам, клянусь здоровьем Славика и клянусь миром во всем мире, — продолжил Лелик, — что если ты ЕЩЕ РАЗ ЛЯПНЕШЬ ЧТО-НИБУДЬ НЕ ПО КОМАНДЕ, Я УБЬЮ ТЕБЯ НА МЕСТЕ СВОИМИ СОБСТВЕННЫМИ НОГАМИ, ДУБИНА ТЫ ЭДАКАЯ!
— Лех, Лех, — перепугался Макс, — ты не раздражайся. Что я такого сказал? Просто пошутил. Молодым понравилось. Хохлов даже улыбался.
— Вот сейчас сорву с тебя кипу, — с ненавистью глядя на приятеля, сказал Лелик, — и евреи тут же на месте тебя и убьют за нарушение священных
— Лех, не надо, — торопливо сказал Макс. — Я больше не буду. Честно-честно. Во всем буду тебя слушаться. Не убивайте меня. Мне вот та девушка два раза подмигнула, честное слово.
— Ладно, горячие еврейские парни, — сказал Славик, — хватит спорить. Пошли к выходу, а то народ уже расходится.
Друзья потихоньку вышли из зала и пошли на выход из синагоги. Макс хотел было оставить себе ермолку на память, однако молодой человек на выходе вежливо, но настойчиво попросил его положить кепочку на место.
— Ну вот, — сказал Макс на улице. — Жадные они все-таки. Даже кепочку не подарили.
— Вел бы себя хорошо, — сварливо сказал Лелик, — тогда и кепочку получил бы.
— Кстати, — сказал Макс, — я хочу на ужине быть в такой кепочке. Девочкам очень понравился я в кепочке. Кроме того, они явно меня приняли за еврея. Я хочу, чтобы они и дальше оставались в этом сладком неведении.
— Если ты обещаешь во всем меня слушаться, — сказал Лелик, — я тебе куплю кепочку на ужин. Нам все равно за подарком идти. Но только в случае полного послушания.
— Клянусь, — торжественно сказал Макс, поднимая руку кверху, как во время принятия присяги. — Клянусь здоровьем Славика, твоим компьютером и чашкой кофе по утрам.
— Еще ясным небом и голубым солнцем, — сказал Лелик.
— Еще ясным небом и всеми голубыми, — сказал Макс. — Буду слушаться со страшной силой. Только кепку праздничную — белую с рисуночком.
— Только если она не очень дорого будет стоить, — предупреждающе сказал Лелик.
— Лех, — заявил Макс нагло. — Тебе вредно долго находиться в синагоге. Она на тебя плохо влияет.
Лелик хотел было снова возмутиться, однако в этот момент к ним подбежал невесть откуда взявшийся Хохлов.
— Ну что, мужики, — возбужденно спросил он, — понравилось?
— Просто супер, — ответил Лелик за всех, показывая глазами Максу, что если тот сейчас что-нибудь вякнет, это будет последний вяк в его жизни.
— И отлично, — сказал Хохлов. — Ужин будет на самом последнем этаже «Хилтона» в семнадцать часов. С семнадцати до восемнадцати — аперитив, в восемнадцать начинается ужин. Гулять будем круто, так что готовьтесь. Все, я к жене побежал. До вечера, мужики…
С этими словами Хохлов умчался.
— Ну что, мужики, — спросил Макс, копируя Хохлова. — До шести еще масса времени. Надо пообедать и хлопнуть по рюмашке!
— Куда тебе обедать? — недовольно спросил Лелик. — Мы же тебя уже кормили в лобби-баре. Задали тебе добрых бутербродов.
— Это было давно, — величественно ответил Макс. — Кроме того, это был ланч. А сейчас время обеда. Сам знаешь, если меня не кормить, то… То лучше меня покормить. Потому что голодного я себя и сам боюсь.
— И то правда, — сказал Славик. — Можно что-нибудь перекусить.