Сварогов

Шуф Владимир

Серебро, хрусталь и вазы...

В чашах крымского вина

Отражались, как топазы,

Звезды неба и луна.

Всюду милые затеи...

К лампам двум на огоньки,

Как поклонники Цирцеи,

Налетали мотыльки.

XXXII

– - Граф, вы не поэт!
– вздыхала

Сафочка, - Я смущена...

Восхищаетесь вы мало!

– - Чем?
– - Ах, звезды! Ах,

луна!

Генерал заспорил с Анной:

– - Плох ваш Крым! Мне Рейн милей!

– - Желтый Рейн? Там так туманно,

Этот Рейн Невы мутней!

Draсhenfels и копоть дыма!

Я в Швейцарии была,

И она не лучше Крыма!

– - Вам не нравится скала

Лорелеи?
– - Скучно, право!

Вот романс пленил меня!

Генерал шепнул лукаво:

– - Лорелея вам родня!

ХХХIII

Анна улыбнулась...
– - Ницца,

Биариц -- как хороши!

Дмитрий стал чуть-чуть сердиться:

– - Были, генерал, в Виши?

– - Нет-с!
– - А ведь для вас полезно!

– - Не хотите ли вина?
–

Анна вставила любезно.

Злила Дмитрия она.

Серж являл Цирцее чувство,

Доктор, соблюдавши пост,

В честь артисток и искусства

Произнес витийный тост.

Серж, амурность в генерале,

Анны смех, врач-цицерон

Дмитрию, надоедали.

Ужином он был взбешен.

XXXIV

– - Ах!
– вдруг вскрикнула Цирцея,

Сколопендра! Бейте, граф!

– - Где дракон? Давайте змея!
–

Граф вскочил, палаш изъяв.

Извивавшегося гада

Тотчас граф сразил мечом.

– - Рыцарь мой! Вас ждет награда!

– - Смерть за вас мне нипочем!

Сколопендры появленье

Возбудило шутки, смех,

Дам минутное смущенье,

И развеселило всех.

Серж острил, косясь на графа,

Что его геройству рад,

Что у сколопендры Сафо

Позаимствовала яд.

XXXV

Наконец прощаться стали.

Дмитрий первый вышел в сад.

Полон страстной был печали

Роз и миртов аромат.

Кто-то шел во тьме аллеи,

Стукнуло кольцо ворот...

На балконе тень Цирцеи

Дмитрий видел...
– - "А, ну вот!

Дождался и граф амура!

Это он с ней! Началось!

Нимфы белая фигура,

Прядь распущенных волос...

Быть Ордынцевой

графиней

Вам судьба предречена!

Кисти влажные глициний

Рвал он нервно: -- Где ж она?

XXXVII

"Льют цветы благоуханье,

И мастику я зажгла,

Приходи же на свиданье!.."

Голос пел, -- она звала!

Анна шла к нему в аллее...

– - Наконец!
– - Иди скорей!

За террасой, где темнее,

Тихо щелкнул ключ дверей.

– - Здесь!
– - шепнула Анна скоро,

Это комната моя!

В темноте упала штора,

Лампочка, лучи струя,

Загорелась синим светом

И открыла уголок

С зеркалом и туалетом,

И глицинии цветок.

XXXVII

– - Каждый день я утром рано

Ставлю свежие цветы!
–

Робко улыбнулась Анна.
–

Вот и розы, любишь ты?

– - У тебя здесь все так мило...

Знаешь, - Дмитрий говорил, -

Сердце многое забыло,

Я когда-то лучше был!

Но и нынче, -- это странно, --

Точно юношей стал я...

Прелестью забытой, Анна,

Веет комната твоя!

Близость женщины любимой.

Ночь, постель твоя, цветы

Вновь томят непобедимо...

Я смущен... поверишь ты?

ХХХVIII

– - Дорогой мой!..
– - Да, смущенье

Оттого, что знаю я,

Что сейчас, через мгновенье,

Анна, будешь ты моя!

Ласки первой, власти милой

Право, данное тобой,

Снова сердце мне смутило

Счастьем, нежностью, мольбой!

Ты мила мне, ты желанна!..

К Дмитрию прильнув на грудь,

Личико старалась Анна

Скрыть и спрятать как-нибудь...

Вся поникнула пугливо,

Смущена, нежна, слаба, --

Так улыбка тороплива,

Так ребячлива борьба!..

XXXIX

Пусть закроет сеть глициний

В храм любви заветный вход

И своей гирляндой синей

Сон счастливый перевьет!

Ночь тепла и ароматна,

В этот час ночной порой, --

Что довольно вероятно, --

Вылетает Эльфов рой.

Из глициний и магнолий

Хор летит, певуч и смел,

Блещет лезвием дреколий, --

Поэтичней: пик и стрел.

Эльфов стрелы полны яда,