Сверхновая американская фантастика, 1996 № 05-06
Шрифт:
— А теперь, — сказала старая Неф, — быть тебе моим спасителем, дитя. Бери меня и неси.
— Не смогу! — пожаловался Тимоти.
— Я — семя одуванчика, пушинка чертополоха. С твоим дыханием я воспарю, а удары твоего сердца поддержат меня в полете. Ну же!
Так и оказалось. Одним выдохом, одним касанием руки запеленутый дар, что старше Спасителя и разошедшихся вод Красного моря, был поднят с чердачного ложа. И, поняв, что сможет нести эту горстку костей, обернутую в грезы, Тимоти шмыгнул носом и помчался.
В
— Что это там? — Кивком он указал на пылающий дом.
— Если б я знал, — сказал Тимоти.
— А что это ты несешь, мальчик? — мужчина нахмурился, глядя на сверток под мышкой у Тимоти.
— Да так, собираю я это, — ответил Тимоти. — Старые газеты, комиксы, журналы. Хлам да мусор. — Сверток зашуршал на ночном ветру. — Отличный мусор, классный хлам.
— Как я когда-то. — Фермер усмехнулся. — Сейчас, правда, бросил.
И он поехал дальше.
В дверь легонько постучали, и Дуайт Вильям Олкотт поднял взгляд от разложенных фотографий, только что присланных с раскопок вблизи храма в Карнаке. Настоящее пиршество для глаз, Олкотт был на редкость доволен, а иначе и не ответил бы на стук. Он кивнул, и этого оказалось достаточно, потому что дверь сразу же открылась и в нее просунулась лысая голова.
— Как ни странно, — сказал помощник, — вас спрашивает какой-то мальчик.
— Это действительно странно, — сказал Д. В. Олкотт, — дети сюда обычно не приходят. Я ему не назначал встречу?
— Нет, но он утверждает, что, после того как вы увидите, что он принес, вы обязательно назначите ему встречу.
— Такого на моей памяти еще не бывало, — удивленно протянул Олкотт. — Могу я видеть ребенка? Так говорите, это мальчик?
— Замечательный Мальчик, как он себя рекомендовал, и с древним сокровищем в руках.
— Ну это уж слишком! — Хранитель музея засмеялся. — Впусти его.
— Я уже здесь. — И Тимоти, уже шагнувший в комнату, поспешил вперед, сильно шурша свертком под мышкой.
— Садись, — сказал Д. В. Олкотт.
— Если не возражаете, я постою. Однако ей, сэр, понадобятся два стула.
— Два стула?
— Если Вы не возражаете, сэр.
— Принесите еще стул, Смит.
— Сейчас, сэр.
Два стула были принесены, и Тимоти поднял длинный и легкий, как бальса, дар и разместил его так, чтобы на сверток падал свет.
— Ну-с, молодой человек по имени…
— Тимоти, — подсказал мальчик.
— Тимоти, у меня много дел. Чего ты хочешь?
— Сейчас, сэр.
— Ну?
— Тому назад две тысячи четыреста лет и девятьсот миллионов смертей, сэр…
— О, Боже, это изрядно. — Д. В. Олкотт подал знак Смиту. — Еще один стул. — Стул был принесен. — Теперь ты в самом деле можешь присесть, сынок. — Тимоти сел. — Давай все сначала.
— Можно я не буду, сэр. Это слишком похоже на выдумку.
— Но все-таки, — медленно проговорил Д. В. Олкотт, — почему же я тогда тебе верю?
— Такое уж у меня лицо, сэр.
— Хранитель музея подался вперед, всматриваясь в бледное, напряженное лицо мальчика.
— Ты прав, — пробормотал он, — ты прав. А что же у нас здесь, — продолжал он, кивая на вещь, что с виду напоминала большой кокон.
— Это похоже на сверток газет, — ответил, не мигая, мальчик; он не сводил глаз с господина из музея. Но это папирус, сэр.
— Ты знаешь слово «папирус»? Правда, некоторые мальчики знают разные истории о грабителях гробниц и фараоне Тутанхамоне. Мальчики знают о папирусе.
— Да, сэр. Если желаете — посмотрите.
Хранитель, конечно, желал и тут же подошел ближе.
Он собирался лист за листом прозондировать высушенный табак, на который вещь почти точь в точь была похожа, но там и сям проглядывали то голова льва, то крыло ястреба. Затем его пальцы забегали быстрей и быстрей, и тут у него перехватило дыхание.
— Дитя, — выдохнул он. — Где ты их нашел?
— Ее, не их, господа. И вовсе не я ее нашел, она нашла меня. Вроде игры в прятки. Она подала голос — я услышал. И вот никто уже не прячется.
— Боже мой, — снова замер с раскрытым ртом Д. В. Олкотт, уже двумя руками расширяя раны ломкого материала. Это твое?
— И мое, и не мое. Я принадлежу ей, а она принадлежит мне. Мы — одна семья.
Хранитель снова пристально посмотрел на мальчика, заглянув в его глаза.
— И снова верю.
— И слава Богу.
— Почему слава Богу?
— Потому что, если бы Вы не верили, мне пришлось бы уйти. — Мальчик чуть отстранился.
— Нет, нет, сиди! — вскрикнул хранитель. — Не надо. Но почему ты говоришь, что это, оно, владеет тобою, словно между вами есть связь?
— Потому что, — сказал Тимоти. Это — Неф, сэр.
— Неф?
Тимоти протянул руку и чуть отвел в сторону покров.
Глубоко из-под оберток папируса показались зашитые веки на старом лице, но взгляд можно было почувствовать. Пыль заструилась с ее губ.
— Неф, сэр, — сказал мальчик. — Мать Нефертити. Куратор побрел к своему стулу и потянулся за графином из хрусталя.
— Ты пьешь вино, мальчик?
— До сегодняшнего дня не пил, сэр.
Тимоти целую минуту сидел и ждал, потом м-р Д. В. Олкотт протянул ему стаканчик с вином. Они выпили вместе, и наконец м-р Олкотт сказал: