Сверкающее Колесо
Шрифт:
В сопровождении послушного однонога Ахмед-бей шел по меркуриевскому городу. При его появлении толпа черных чудовищ молча расступалась. Иногда свистели. Но как доктор ни прислушивался и ни сравнивал, он ничего не мог понять в этом свисте.
Прогулявшись часа три и несколько раз перейдя Золотую реку он обошел весь город меркуриан и вернулся к хижине, где сидел Поль под присмотром Брэда.
Наблюдения Ахмед-бея можно было так резюмировать:
Поселение состояло из 5–6 тысяч однообразных пирамидальных хижин, разбросанных в беспорядке и совершенно пустых.
Туземец Меркурия не знал ни науки, ни искусства,
Одноног был единственным живым существом на планете. Ни одно пресмыкающееся не ползало по земле, ни одно двуногое или четвероногое не ходило по ней; в воздухе не летало ни птицы, ни насекомого.
Единственною пищей и напитком меркурианину служила кровь другого меркурианина. Зная уже по рассказам Поля, что одноноги были меркуроедами, он видел во время прогулки, как черные чудовища высасывали через глаз, кровь других чудовищ, потолще, с обломанной рукой и ногой. Проходя мимо многих хижин, он видел, как откармливаются меркуриане: их жадные хоботы тянулись к глазам крошечных бесформенных одноногов, — по всей вероятности новорожденных.
Как происходит рождение? Какими правилами руководятся, когда отбирают тех новорожденных, что должны жить, от тех, что предназначены на откармливание? Этого доктор никогда не узнал. Конечно, он лучше изучил бы быт одноногов, если бы последовавшие вскоре затем трагические события не помешали ему пополнить свои наблюдения.
Но из того, что он мог видеть, он заключил, что размножение происходило на Меркурии чудовищно быстро и что природа таким путем удовлетворяла единственную потребность обитателей.
Он узнал еще, как меркуриане умирают естественной смертью. Несколько раз ему случалось видеть, что одноног вдруг завертится волчком на ноге, засвистит, упадет, открытый глаз надуется и лопнет… Тогда сбегаются ближайшие меркуриане, вводят концы хобота в лопнувший глаз, пьют беловатую кровь я расходятся довольные…
А труп остается лежать и уже никто не обращает на него внимания.
Встречал доктор и трупы, давно покинутые жизнью. Он трогал их: иные были тверды, как железо, иные дряблы, как пустой бурдюк. Доктор никогда не мог узнать, как шел в них процесс разложения и разлагались ли они.
Что касается внутреннего строение меркуриевского тела, Ахмед-бей собирался изучить его, сделав вскрытие трупа, когда выберет досуг и найдет достаточно острый для этого инструмент.
В течение всей прогулки за доктором покорно следовал одноног-начальник. Судя по поведению множества встречавшихся туземцев Ахмед-бей понял, что он вошел в тело очень могущественного и уважаемого меркурианина, — быть может короля этой страны или, по меньшей мере, этого города.
Он благословлял счастливую случайность, которая позволила ему, под предлогом высокого ранга, не разговаривать свистом с подданными. Так подошел он к хижине, где был заперт Поль. Ее можно было узнать по следам ног Поля, сохранившимся еще на песке перед входом.
Немым жестом он приказал отвалить глыбу у входа и вошел внутрь. Сопровождавший его начальник опять уселся в дверях.
— Что нового? — спросил Поль с тоскливым беспокойством.
В ответ доктор написал на песке:
Ничего. Я не надеюсь скоро узнать меркуриевский
Он захватил красную тряпочку в коготь и обернулся к начальнику. Тот встал. Ахмед-бей показал ему лоскут и издал повелительный свист.
Меркурианин однако не шевелился. Ахмед-бей помахал красным лоскутом у него перед глазом, но этот глаз все так же не выражал ни малейшей мысли.
— Он не понимает, — заметил Поль.
Тогда доктор, все еще держа материю в когте, вышел наружу и сделал начальнику знак — следовать за ним. Тот повиновался. Брэд и Поль тоже пошли. Доктор поднял яркий лоскут вверх и стал его протягивать поочередно во все четыре стороны горизонта. Из толпы одноногов раздался свист. Но начальник стоял как истукан и его глаз, как и глаза других чудовищ, оставался бессмысленным.
— Они не понимают, — повторил Поль.
Раздраженным и отчаянным взором окинул он плотную толпу одноногов. Вон грузная Золотая река, всегда одинаковая; вон черные отвесы гор, уходящие далеко ввысь, оставляя наверху узкую полоску нестерпимого светло-зеленого света, который падает из вечных темно-зеленых туч, катящихся в бесконечность…
И вид этой безнадежно-унылой природы, где единственными живыми существами были отвратительные свирепые чудовища, наполнил его душу щемящею тоской…
— Брэд! — воскликнул он, — уйдем отсюда! Пойдем куда угодно! Побежим во все стороны этой ужасной планеты! Будем искать Лоллу до тех пор, пока я не умру от отчаяния!..
Но Ахмед-бей взял его за руку, отвел в хижину и написал на пыльном полу:
— Не отчаивайтесь. Мы ее найдем! Возьмите свой кол.
Идем. Будьте же мужчиной!
Несколько минут Поль оставался неподвижен, склонившись над буквами. Потом поднял голову и встретил красные глаза Брэда и Ахмед-бея, смотревшие на него с чисто человеческим выражением ободрения и дружбы. Это душа, настоящая душа оживляла их! И он вспомнил чудо развоплощения и перевоплощения. Тогда он устыдился своей слабости, взял твердою рукою кол и сказал решительно:
— Идемте!
Они вышли наружу. Ахмед-бей только помахивал хоботом с золотым кольцом, и толпа расступалась. На берегу Золотой реки он обернулся назад. Верный его спутник, начальник, был все здесь. Ахмед-бей взял его за руку и поставил рядом с Полем и Брэдом. Потом увидал еще двух одноногов с тоненькими золотыми колечками на хоботах, подозвал их знаками и тоже поставил рядом. Потом быстрым движением указал на реку и бросился на ее упругие, тяжелые воды. Брэд, Пол и три меркурианина с кольцами последовали за ним. Толпа на берегу хотела тоже броситься за ними; но Ахмед-бей остановил ее сердитым свистом и властным движением руки… Толпа осталась на месте, а Золотая река понесла маленькую получеловеческую полумеркуриевскую группу за пределы суетливого города.
ГЛАВА II,
кончающаяся скачком в неизвестное
Поль посмотрел на часы, которые всегда носил на поясе. Часы стояли. Он завел их и поставил обе стрелки на полдень.
Через полчаса река вышла из глубокого ущелья, расширилась и покатила свои тяжелые золотистые волны по низкой ровной долине, поросшей бурною травою. Поль определил скорость течения в ущелье в 50 километров в час; так как город лежал почти в середине ущелья, то все оно было длиною в 50 километров.