Сверкающий цианид
Шрифт:
– Но не показалась таковой вам спустя шесть месяцев?
Джордж медленно произнес:
– Наверное, я чувствовал все время некоторую неудовлетворенность. И душу одолевали сомнения, поэтому, когда новая версия предстала передо мной, написанная черным по белому, я воспринял ее без колебаний.
– Да, – кивнул Рейс. – Ну что ж, попробуем разобраться. Кого вы подозреваете?
Джордж подался вперед – лицо свела судорога.
– Все это так чудовищно. Если Розмари была убита, значит, один из сидящих за столом людей, один из наших друзей, является
– А официанты? Кто разливал вино?
– Чарлз, главный официант «Люксембурга». Вы ведь знаете Чарлза.
Рейс не отрицал сказанного. Чарлза знали все. Мысль, будто бы Чарлз мог сознательно отравить клиента, казалась совершенно нелепой.
– А обслуживал нас Джузеппе. Мы хорошо знаем Джузеппе… Я знаю его много лет. Он всегда меня обслуживает. Очаровательный маленький весельчак.
– Итак, мы прибыли на банкет. Кто там присутствовал?
– Стефан Фаррадей, член парламента. Его жена леди Александра Фаррадей. Мой секретарь Руфь Лессинг. Один парень по имени Антони Браун. Ирис – сестра Розмари и я. Всего семь человек. С вами должно было быть восемь. Когда вы отказались, мы в последнюю минуту не смогли подыскать подходящего человека.
– Ясно. Ну что ж, Бартон, кто, как вы предполагаете мог это сделать?
– Не знаю! – закричал Джордж. – Я сказал вам, не знаю. Если бы я мог только предположить…
– Прекрасно… прекрасно… Мне подумалось, что у вас могли быть определенные подозрения. Впрочем, в подозрениях недостатка не будет. Как вы сидели – начиная с вас?
– Справа от меня – Сандра Фаррадей. С ней рядом – Антони Браун. Потом Розмари. Потом Стефан Фаррадей, Ирис и слева от меня Руфь Лессинг.
– Ясно. А ваша жена в тот вечер, до того, уже пила шампанское?
– Да. Бокалы наполнялись несколько раз. Все случилось во время кабаре. Стоял страшный шум – выступал один из негритянских ансамблей, и мы все были увлечены представлением. Она упала на стол, и вслед за этим загорелся свет. Может быть, она вскрикнула… или забилась в конвульсиях… но никто ничего не слышал. Врач сказал, что смерть наступила практически мгновенно. Бог милостив.
– Да, именно так. Ну что ж, Бартон, при поверхностном рассмотрении все совершенно очевидно.
– Вы имеете в виду…
– Разумеется, Стефана Фаррадея. Он сидел по правую руку от нее. Ее бокал с шампанским находился возле его левой руки. Легче всего положить яд, когда погасили огни, а внимание присутствующих было устремлено на сцену. Ни у кого другого не было такой благоприятной возможности. Я хорошо знаю, какие в «Люксембурге» столы. Они круглые и занимают значительную площадь – сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог бы дотянуться через стол, не будучи замеченным даже в темноте. То же самое можно сказать про парня слева от Розмари. Чтобы положить что-то в ее бокал, он должен был перегнуться через нее. Существует и другая возможность, но давайте сначала займемся первой. По какой причине Стефану Фаррадею, члену парламента, хотелось разделаться с вашей женой?
Сдавленным
– Они… они были довольно близкими друзьями. Если… если Розмари, например, отвергла его, у него могло появиться желание ей отомстить.
– Весьма театрально. Это единственный мотив, который вы можете предположить?
Рейс внимательно на него посмотрел.
– Давайте разберем возможность номер два: одна из женщин.
– Почему женщин?
– Дорогой Джордж, не упустили ли вы, что в компании было семь человек. Четыре женщины и трое мужчин, и, вероятно, раз или два в течение вечера, когда танцевали три пары, одна женщина сидела у стола в одиночестве? Вы все время танцевали?
– Да.
– Хорошо. Не припомните ли, кому до кабаре приходилось одной оставаться у стола?
Джордж на минуту задумался.
– Кажется, помню, последней оставалась Ирис, а до нее Руфь.
– Вы помните, когда ваша жена выпила последний бокал шампанского?
– Дайте сообразить… она танцевала с Брауном. Помню, она вернулась к столу и сказала, что немного утомилась – он отменный танцор. Тогда же она выпила вина. Минуту спустя заиграли вальс – она танцевала со мной. Вальс – единственный танец, который доставляет мне удовольствие. Фаррадей танцевал с Руфью, а леди Александра с Брауном. Ирис сидела одна. Сразу же вслед за этим началось кабаре.
– Тогда давайте ей и займемся. Ирис полагалось какое-то наследство в случае смерти вашей жены?
Джордж раскрыл рот от изумления.
– Дорогой Рейс… не ерундите. Ирис всего-навсего ребенок, школьница.
– Я знал двух школьниц, совершивших убийство.
– Но Ирис! Она так любила Розмари.
– Не кипятитесь, Бартон. Она имела возможность убить Розмари. Я хочу знать, имела ли она для этого причину. Кажется, ваша жена была довольно богатой женщиной. К кому перешли ее деньги – к вам?
– Нет, они перешли к Ирис – на правах опеки. Он дал необходимые разъяснения, которые Рейс внимательно выслушал.
– Забавная ситуация. Богатая сестра и бедная сестра. Тут многие девушки посчитали бы себя ущемленными.
– Но только не Ирис.
– Возможно – но у нее был совершенно определенный мотив. Намотаем это себе на ус. У кого еще могли быть мотивы?
– Ни у кого – абсолютно ни у кого. Уверен, у Розмари не было ни единого врага. Я этим специально занимался… спрашивал… пытался выяснить. Я даже снял дом рядом с Фаррадеями, чтобы…
Он замолчал. Рейс взял свою трубку и начал ее вычищать.
– Мой юный Джордж, не лучше ли будет, если вы мне все подробно расскажете?
– Что вы имеете в виду?
– Вы что-то утаиваете – это и за версту видно. Ваше право охранять репутацию жены… Вы пытаетесь выяснить, была она убита или нет, и если это имеет для вас значение – тогда выкладывайте все начистоту.
Наступило молчание.
– Хорошо, – сдавленным голосом сказал Джордж. – Вы правы.
– У вас есть основания считать, что ваша жена имела любовника, да?