Сверкающий цианид
Шрифт:
Ирис легким толчком вывела его из оцепенения.
– Очнись, Джордж. Пойдем потанцуем. Ты еще не танцевал со мной.
Он встал. Улыбнувшись ей, поднял бокал.
– Сначала выпьем за юную леди, чей день рождения мы сегодня празднуем. Ирис, пусть ничто никогда не омрачит твою жизнь!
Смеясь, выпили, пошли танцевать. Джордж и Ирис, Стефан и Руфь, Антони и Сандра.
Звучала веселая джазовая музыка.
Вернулись все вместе, смеясь и разговаривая. Сели.
Неожиданно Джордж подался вперед.
– Я хочу вас кое о чем попросить. Год назад, так примерно, мы присутствовали здесь
Он поднял бокал. За ним послушно подняли бокалы остальные. На лицах застыло выражение вежливой покорности.
Джордж сказал:
– За Розмари, в память о ней. Бокалы приблизились к губам. Выпили.
Прошло мгновение – и Джордж, подавшись вперед, рухнул в кресло, в неистовстве, задыхаясь, вскинул руки к горлу, лицо посинело.
Агония длилась полторы минуты.
Книга III
«Ирис»
1
Полковник Рейс отворил дверь Нью Скотланд Ярда. Он заполнил поданные ему бумаги и спустя несколько минут пожимал руку главного инспектора Кемпа в кабинете последнего.
Они хорошо знали друг друга. Кемп теперь уже мало чем напоминал закаленного в боях ветерана старой закваски. В самом деле, с тех пор как они служили под Батлом, минуло много лет, и в его поведении, может, вопреки его желаниям, появилось множество свойственных пожилым людям причуд. Он давно питал страсть к резному дереву, но если под Батлом он предпочитал тик или дуб, то ныне главный инспектор Кемп явно симпатизировал более фешенебельным породам – скажем, красному дереву или добротному старомодному розовому дереву.
– Хорошо, что вы позвонили нам, полковник, – сказал Кемп. – В данном деле мы можем оказать вам существенную помощь.
– Кажется, дело попало в весьма надежные руки, – ответил Рейс.
Кемп не стал возражать. Он охотно согласился, что к нему попадают лишь дела чрезвычайно деликатные, получившие широкую огласку и имеющие огромное общественное значение. Нахмурившись, он произнес:
– Здесь затронуты интересы министра-координатора. Можете представить, какая требуется осторожность?
Рейс кивнул. Он несколько раз встречался с леди Александрой Фаррадей. Способная, полная достоинства женщина, казалось невероятным, что она может быть вовлечена в какую-то скандальную историю. Ему приходилось слышать ее публичные выступления – они не блистали, но были ясными, обоснованными, отличались хорошим знанием вопроса и великолепной четкостью изложения.
Она была одной из тех женщин, чья общественная жизнь полностью отражалась на страницах газет, а личная жизнь как бы не существовала, теряясь в недоступной постороннему глазу тиши семейного бытия.
И все-таки, думал Рейс, у таких женщин есть своя, личная жизнь. Им знакомы отчаяние, любовь, приступы ревности. В порыве страсти они теряют самообладание и рискуют собой.
Он задумчиво спросил:
– Полагаете, она замешана, Кемп?
– Леди Александра? А вы, сэр?
– Не знаю. Но полагаю, что да. Или ее муж – притаившийся под крылышком
Спокойные зеленые, как морская вода, глаза главного инспектора пристально посмотрели в темные глаза Рейса.
– Если кто-то из них совершил убийство, мы сделаем все возможное, чтобы привлечь его или ее к ответственности. Вам это известно. В нашей стране не существует ни страха перед убийцами, ни снисхождения к ним. Но мы должны располагать неопровержимыми доказательствами – таково требование закона.
Рейс кивнул. Помолчав, он сказал:
– Давайте попробуем разобраться.
– Джордж Бартон умер от отравления цианидом – как и его жена год тому назад. Вы сказали, что присутствовали в ресторане?
– Да. Бартон попросил меня прийти. Я отказался. Не нравилась мне эта затея. Я был против и старался его переубедить, говорил, что если у него есть какие-то сомнения по поводу смерти жены, пусть он обратится к сведущим людям, то есть к вам.
Кемп кивнул:
– Именно это и стоило ему сделать.
– Он был поглощен какой-то сумасбродной идеей – расставить для убийц ловушку. Что это за ловушка, он мне не объяснил. Его разговоры настолько встревожили меня, что прошлым вечером я направился в «Люксембург» с единственной целью стать очевидцем события. Мой стол, насколько это возможно, стоял от них чуть поодаль-я не хотел, чтобы меня заметили. К сожалению, сказать вам мне нечего. Я не увидел ничего подозрительного. Кроме официантов и гостей, никто не подходил к их столу.
– Да, – произнес Кемп, – арена поисков сужается. Согласны? Подозрение падает на кого-то из гостей или на официанта Джузеппе Бальцано. Сегодня утром я вызвал его – думаю, вам захочется побеседовать с ним, но не могу поверить, что он имеет какое-то отношение к делу. Двенадцать лет работает в «Люксембурге» – хорошая репутация, женат, трое детей, никаких замечаний.
– Ну что ж, поговорим о приглашенных.
– Да, присутствовали те же люди, что и в день смерти миссис Бартон.
– Что вы хотите сказать, Кемп?
– Думаю, эти два события бесспорно связаны между собой. Тогда этим делом занимался Адаме. Нельзя назвать этот случай типичным самоубийством, просто самоубийство явилось наиболее вероятным объяснением, к тому же отсутствовали непосредственные доказательства убийства. В результате было вынесено решение о самоубийстве. Для иных выводов у нас не было оснований. Как вы знаете, в нашей картотеке довольно много подобных случаев. Самоубийство под вопросом. Этот вопрос не для широкой публики, но мы-то о нем не забываем. И продолжаем потихоньку копаться. Иногда удается что-то выкопать – иногда нет. В этом деле не удалось.
– Пока что.
– Пока что. Кто-то известил мистера Бартона о том, что его жена была убита. Расчет был прост и, как известно, сработал. Не знаю, кто написал это письмо, вероятнее всего – убийца. Он рассчитывал напугать мистера Бартона и избавиться от него. Насколько я понимаю, дело обстояло именно так – вы согласны, надеюсь?
– Да, в этой части ваши доводы вполне убедительны. Бог знает, что это была за ловушка – я обратил внимание, возле стола находился незанятый стул. Возможно, он был приготовлен для какого-то неожиданного свидетеля.