Сверстники
Шрифт:
– Я знаю, о чём ты думаешь, жена, – сказал Пенни. – Я не хочу спорить, потому как всё моё – твоё, но, сдается мне, четыре ярда тебе хватит только на пару штанов.
– Если хочешь знать, я собираюсь перешить моё свадебное платье. По длине оно мне хорошо, я не росла ни вверх, ни вниз, а только вширь. Вот я и хочу вставить кусок спереди, чтобы оно сошлось на мне.
Пенни похлопал её по широкой спине.
– Ну, не горячись. Добрая жена вроде тебя заслуживает куска ткани для переделки своего свадебного платья.
– Тебе всё бы зубоскалить надо мной, – сказала она, смягчившись. –
– Я понимаю. Разве меня не мучит, что ты живёшь кругом в нехватках? Я бы не пожалел для тебя рулон шёлка, а бог даст, будет у тебя когда-нибудь колодец при доме, и тебе не придётся больше стирать в провале.
– Я собиралась в Волюзию завтра, – сказала она.
– Дай нам с Джоди поохотиться денёк-другой, может, мы захватим в лавку мяса и шкур, и ты сможешь тогда купить что душе угодно.
Первый день охоты ничего не принес.
– Когда не ищешь оленей, – сказал Пенни, – их полно кругом. А начнешь на них охотиться, так можно подумать, в город попал.
На этой охоте произошёл смутивший всех эпизод. К югу от участка Пенни пытался заставить собак пойти по следу не то маленького, годовалого оленя, не то рослого оленёнка. Собаки отказались взять след, и Пенни сделал то, чего не делал уже многие годы: сломал хворостину и отстегал Джулию за упрямство. Она жалобно тявкала и скулила, но след так и не взяла. Загадка разъяснилась в конце дня. В самый разгар охоты, как он имел обыкновение делать, появился Флажок. Пенни невольно вскрикнул, затем нагнулся к земле и сличил его след со следом, который отказались взять собаки. Следы совпадали. Старая Джулия узнала младшего Бэкстера либо по отпечаткам копыт, либо по запаху.
– Это научит меня смирению, – сказал Пенни. – Собака, а, можно сказать, знает, кто твой родственник.
Джоди ликовал. Он был глубоко благодарен старой собаке. Ему очень не хотелось бы, чтобы Флажок был напуган погоней.
Второй день охоты был с прибытком. Они нашли оленей, кормившихся на болоте, и Пенни свалил крупного быка. В уголке прерии, с трёх сторон окружённом лесом, он выследил и поднял ещё одного, поменьше. Он дал Джоди выстрелить первым и, после того как тот промахнулся, подстрелил его. Они охотились пешком: найти дичь в эти дни можно было только путём медленного выслеживания или совсем случайно. Пенни пошёл за лошадью и повозкой. Когда он вернулся, с ним был Флажок.
– Твой баловень любит охоту не меньше собак, – сказал он.
На пути домой Пенни показал место, где кормились медведи. Они объедали ягоды с пальм сереноа.
– Это очищает и подкрепляет их. Они идут на зимнюю лёжку жирные, словно масло. Похоже, в этом году мы будем спасаться медвежатиной, другой свежатины будет мало.
– А кто ещё ест эти ягоды, па?
– Ещё их любят олени. А ещё, с позволения сказать, если наполнить ими большую бутыль, залить их кубинским ромом и дать постоять месяцев пять, получится такой напиток, от которого даже наша мать запоет аллилуйю, если только ты сможешь заставить её выпить.
На местах повыше, там, где начинали расти пальмы, смешиваясь затем с мерилендским дубом,
Дома Джоди помог отцу освежевать оленей и разделать шкуры и окорока – те части туши, которые только и можно было продать. Наутро Пенни сказал:
– Нам надо договориться, останемся ли мы на ночь у матушки Хутто или вернёмся домой. Если мы заночуем, Джоди должен остаться здесь, доить Трикси, кормить собак и кур.
– Трикси сейчас почти пустая, па, – сказал Джоди. – А корму ей мы можем оставить. Разреши мне тоже поехать, па, и давайте останемся на ночь у бабушки Хутто, ладно?
– Ты хочешь остаться там на ночь? – спросил Пенни у жены.
– Нет. У нас с ней никогда не было особенной любви.
– Тогда не останемся. Можешь поехать с нами, Джоди, но чтоб никаких упрашиваний остаться, после того как мы туда приедем.
– А что мне делать с Флажком? Можно, он пойдёт с нами? Тогда бабушка Хутто сможет его увидеть.
– Опять этот оленёнок, чтоб ему пусто было! – взорвалась матушка Бэкстер. – Никогда ещё у нас не было такой мороки, даже с тобой!
– Тогда я просто останусь с ним тут, – сказал Джоди обиженно.
– Привяжи оленёнка и забудь про него, сын, – сказал Пенни. – Он не собака и не ребёнок, хоть ты и нянчишься с ним совсем как с ребёнком. Ты не можешь носить его повсюду, словно девочка куклу.
Джоди нехотя привязал Флажка в сарае и пошёл переодеваться. Пенни надел чёрный суконный костюм с севшими рукавами и чёрную фетровую шляпу. Тараканы проели дыру в её полях, но как-никак это была всё же шляпа. Другой у него не было, если не считать шерстяной охотничьей шапочки да шляпы из пальмовых листьев для работы в поле. Джоди был во всём своём лучшем – грубые башмаки, штаны из домотканой материи, большая шляпа из проволочной травы и новое чёрное пальто из ткани альпака, перевязанное красной лентой. Матушка Бэкстер нарядилась в новое платье, сшитое из бумажной материи в бело-голубую клетку, привезенной из Джексонвилла. Голубой цвет был несколько темнее, чем ей хотелось, но узор был прелестен. На голову она надела голубой чепец от солнца, но захватила с собой и чёрный чепец с оборками, чтобы надеть его, когда они подъедут к деревне.
Ехать в повозке по трясучей песчаной дороге было приятно. Джоди сидел на дне кузова, прислонясь спиной к козлам, и с интересом наблюдал, как заросли убегают назад. Это давало более осязаемое ощущение движения, чем если бы ты сидел лицом вперёд. Думать было особенно не о чём, и он предался размышлениям о бабушке Хутто. Она удивится, узнав, что он сердится на Оливера. Но тут ему стало как-то неловко. Ведь его-то отношение к ней нисколько не изменилось. Может, всё-таки лучше будет не говорить ей, что у них с Оливером всё кончено. Да, он будет добр к ней и сохранит благородное молчание. Он вежливо справится у ней о здоровье Оливера, окончательно решил он.