Свет на вершине
Шрифт:
Осколки брызнули из зеркала залпом. Заблестели в воздухе, похожие на миниатюрный фейерверк. А вслед за ними из опустевшей серебряной оправы выплеснулась Тьма.
Глава 22
Это явление тоже напоминало фейерверк. Только очень уж мрачный. Фейерверк сатанистов, страдающих (или наслаждающихся?..) депрессией. Гигантский гейзер долетел в мгновение ока почти до небес. А потом как будто кто-то прикрутил краны. Гейзер снизился и обрёл форму.
Передо мной стояла сама
— Бродяга! — прогремел голос Стража.
— Так вот ты какой, северный олень, — отозвался я. И взмахнул цепью.
Вибрация докатилась до ног Григория Михайловича, и он, вздрогнув, пришёл в себя. Шок, который испытал, увидев призванное чудовище, отступил. Опустив взгляд в книгу, Григорий Михайлович начал вполголоса читать заклинание. Старался не торопиться, чтобы не перепутать слова на древнем языке.
Слова казались мёртвыми, безжизненными и катастрофически не работающими. В голове пульсировала одна мысль: «Как можно победить ЭТО? А что будет, когда оно сделается в миллион раз сильнее?!»
Паника росла изнутри, затапливала всё, что можно. В глазах темнело, и только воля, несгибаемая воля заставляла продолжать читать.
Там, дальше, на крыше, что-то происходило. Краем глаза Григорий Михайлович замечал вспышки Света, слышал дикий многоголосый рёв, но не позволял себе поднять взгляд.
Костя доверился ему. Сейчас нет ничего более важного, чем дочитать заклинание.
Осталось три строки.
Свет вспыхнул рядом, совсем близко. Губы упрямо продолжали шевелиться, хотя строчки прыгали перед глазами. Руки уже не просто дрожали, они тряслись, как от электричества. Голос сел, превратился в плохо различимый хрип.
Две строки.
— Остановись, старик! — проревело нечто. И голос этот, казалось, пронзал насквозь тело и душу.
Последнюю строку Григорий Михайлович знал наизусть. Позволил себе поднять взгляд только тогда, когда дошёл до неё.
И увидел обладателя голоса. Чудовищная морда нависла прямо над ним. Одно движение гигантских челюстей — и всё.
Хотелось закричать и броситься в бегство. Но губы упрямо зашептали последнюю строку заклинания.
Огромная пасть открылась, на Григория Михайловича дохнуло холодом могилы. Защемило сердце, перехватило дыхание.
И вдруг что-то сверкнуло. Светящаяся цепь обвилась вокруг шеи чудовища и рванула его назад.
Страж покачнулся, взмахнул лапами. Рухнул на спину.
В следующее мгновение с неба обрушился столб Света и ударил прямо в Стража. Его вопль, вой, рёв и визг одновременно, казалось, заполнили всю вселенную.
Не слыша сам себя, Григорий Михайлович произнёс последнее слово заклинания.
Жорж Юсупов исчез. Исчезли и Львовы. Их скрыла алая
— Вот и всё, — шепнул Григорий Михайлович и выронил книгу. — Вот и всё!
Он бросился туда, в этот кровавый смерч. И стоило переступить его границу, как снова начал видеть.
Жорж Юсупов, верный своему слову, не сбежал, но на ногах устоять не сумел. Рухнул на колени, уперся руками в крышу и так и стоял, будто на него сверху обрушилась бетонная плита. В метре от Жоржа лежала оброненная трость.
Близняшки, зажмурившись, продолжали стоять спиной к спине. Губы Златы беззвучно шевелились — видимо, читали молитву.
Оставалась заключительная часть ритуала. Та, о которой не надо было знать ни Косте, ни этим бедолагам. Эту грязь Григорий Михайлович взял на себя. Разделил с одним лишь Жоржем — который, разумеется, тоже понимал, что должно произойти.
Патриарх рода Барятинских вытащил длинный кинжал из ножен, скрытых под пальто. И, не позволяя себе задуматься, нанёс удар.
Злата распахнула глаза, вскрикнула. В унисон ей вскрикнула и так называемая сестра.
Больно им было лишь миг — Григорий Михайлович хотел в это верить. А потом неведомая сила оттолкнула его. Он выпустил рукоятку кинжала и полетел спиной вперёд.
Боли от падения не почувствовал. Его вышвырнуло из алого смерча, в глазах вдруг потемнело.
Григорий Михайлович замотал головой, пытаясь отогнать этот непрошенный недуг. Но внезапно понял, что дело не в глазах. Просто вокруг сделалось совершенно темно.
«И это всё? — испуганно подумал он. — Мы уже проиграли? Так быстро?»
— А на что ты рассчитывал, старик? — почудился ему чей-то шёпот.
Свет вернулся так же быстро, как исчез. Алого смерча не стало. На его месте остались двое, лежащих неподалёку друг от друга. Жорж Юсупов и… И.
Григорий Михайлович заставил себя подняться на ноги, подбежал, прихрамывая, ко второму телу.
— Господи, — прошептал он, опустившись на колени. — Немыслимо… Я сам не верю, что вижу это.
Не было ни Златы, ни Агаты. На крыше, в куче пепла, в которую, видимо, превратилась одежда, лежала девушка с таким же лицом, как у неблизняшек. Можно было бы предположить, что это — одна из них, если бы не волосы. Белые пряди на голове девушки смешивались с чёрными.
Девушка дышала. Григорий Михайлович коснулся её живота — раны не было.
— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо тебе…
Он не знал, кого благодарит за то, что не оказался убийцей. Понял вдруг, что девушка, лежащая перед ним, полностью обнажена. Стащил с себя пальто. Набросил на девушку, подвернул под неё полы.
— Государю императору — ура! — раздался вдруг вопль.
Откуда-то с неба рухнула неугомонная чайка, с некоторых пор всегда и повсюду сопровождающая Костю. Рухнула прямо на закутанную в пальто бесчувственную девушку. Символ мира, обретший единство.