Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Под эти воспоминания Крок поднялся, накинул тулупчик и отправился обедать.
Федор вышел из дедовского дома на двор. К нему, дружелюбно махая хвостом, подбежал Крайт, ткнулся в ладонь холодным носом. Конечников с удовольствием погладил собаку, сказав: — "Привет Крайтушка. Вот, кушать иду. А ты уже ел, хороший мой?"
Пес наклонил голову набок, заглядывая в глаза Федору. Тот достал из кармана заранее приготовленный сухарик из космофлотского рациона и Крайт с жадностью сгрыз угощение. Конечников пошел дальше, а собака, получив желаемое, снова вернулась в будку.
На улице стояла та же погода, что и в день приезда Федора, только сейчас по всем приметам было видно скорое наступление весны. Деревья уж не выглядели безжизненными чурками. Чувствовалось, что в мокрых и холодных древесных стволах пришли в движение живые соки.
Конечников поднялся на крыльцо, вошел в дом. Прошел через темные сени, наполненные устоявшейся стылой прохладой, и протопал в горницу к теплу печи, вкусным запахам домашнего хлеба и щей.
Тамара хлопотала у печки, племянники сидели за столом в ожидании ужина. Старшая дочь Виктора, Дуня на правах младшей хозяйки осаживала разыгравшихся пацанов, которые не на шутку разошлись, выясняя, кто может сегодня сидеть рядом с дядей.
Самый младший сын Виктора, Коля, точная копия отца в детстве, пытался отстоять свое право слезами и хныканьем.
— Дядя Федя, — заканючил он. — Скажи Лешке…
— Это мое место, я его занял, когда дядю пошел звать, — отрезал Алексей.
— Ничего ты не занял, — готовясь пустить в ход главное свое оружие — рев, заканючил четырехлетний Коля.
— Кто плачет, того в космонавты не возьмут, — как бы между прочим сказал Федор.
— Ты понял, хныкалка? — торжествующе закончил Алексей, выпихивая младшего брата.
— Дуня, а вот Лешка дерется, — младший побежал к сестре, подвывая на ходу, и готовясь разрыдаться в голос.
— Лексей, оболтус, — подражая мачехе, отреагировала Дуня, девочка 13 лет, по местным меркам уже почти невеста, — пошто ребенка бьешь?
— Если вы все не успокоитесь, ничего рассказывать сегодня не буду, — пригрозил Федор. — И завтра на ярмарку не возьму.
Дети мгновенно затихли.
— Что за шум? — спросил Виктор, выходя из-за занавески. — Кто подзатыльник хочет?
— Уже разобрались, — ответил за мальчиков Федор.
— Ну и ладноть, — сказал Виктор. — А то, что про вас дедушка подумает.
Из-за занавески раздались тяжелые, шаркающие шаги. В проеме показался дед. Он шел медленно, тяжело, но без палки.
— Деда, зачем встал? — спросила Тамара. — Мы бы тебе принесли.
— Спасибо Тома. Лежать надоело.
— Подожди, Витька, наш дед еще за девками бегать будет, — пообещал Федор.
— Да ладно тебе Федечка, — с улыбкой ответил дед. — Это ваше дело молодое.
Он сел, нашарил что-то под рубахой, подержал, отпустил, обвел глазами собравшихся за столом, призывая к тишине. Потом прочел "Отче наш", перекрестился и полез черпаком в миску с супом.
После ужина и обычной Федоровской были на ночь, то есть истории из "космонаутской" жизни, дети были отправлены из-за стола.
— Ну, мужики, не тяпнуть ли нам? — предложил Виктор, потирая руки.
— Вам бы все пить, окаянным, — в сердцах сказала Тамара.
— Не бузи, жана, — нагибаясь и легонько шлепая Тамару по заднице, сказал Виктор. — Дай нам сальца для закуси, первача, да сама садись. Думать будем.
— А чего-й думать, — произнесла женщина, гремя чугунками в печи.
— Ты чей-то злая сегодня? — подивился Виктор. — Гляди, жизнь налаживается. Деда вон, на поправку пошел. Рождество скоро. Как молодая травка выйдет, корова купим дойного. Молока будет море.
— Что коров, что лосицы, — недовольно сказала Тамара. — Все одно, мне заниматься. Не подойду я к этой страсти. Была я у Пантелея. И как только евоная жана с ним управляется. Ужасть. А кричит — то как, прямо уши закладат. Как заореть свое: "Му-ууу", так хоть беги.
— Мы книжку сначала купим, как коров разводить и содержать, — успокоил ее Федор.
— Ладноть. Могет хоть енто Витьку мово вразумит. А то уперся — "Коров, коров".
Тамара пошла в погреб. Вернулась оттуда с куском сала, кругом копченой колбасы и наполовину пустым шкаликом самогонки.
— Чей так мало, жана? — поинтересовался Виктор.
— А что завтра ты на ярманку повезешь? — окрысилась Тамара.
— Там же у тебя 3 двухведерных бутыли заготовлено, — поразился Виктор.
— Неча самогоновку хлестать, — отбрила женщина, — здоровье свое пропивать.
— Ладно, Витька, нам хватит, — сказал Федор.
— Откуда ты знаш. Вон можа и деда с нами выпьет.
— Не откажусь, — сказал старик, ловко распиливая колбасу.
— А вот тебе бы не надо, — возразил Федор. — Только-только ведь оклемался.
— А я чуть, чтобы вкус вспомнить.
— Ну, будем здоровы, — сказал Виктор, разлив пойло.
Он сначала чокнулся с дедом, потом с братом, потом с женой, соблюдая известный ритуал, и с жадностью потянул стакан ко рту. Остальные, чтобы успеть, впопыхах столкнули стаканы, и выпили вместе с ним.
— Хорошо пошла, зараза, — довольно сказал Виктор. — Спасибо Томочка. Знатная у тебя самогоновка выходит. Стряпня, конечно, так себе, но вот самогоновка…
— А ты сам готовь, — ничуть не обидевшись, посоветовала женщина. — А я буду только самогоновку гнать. Бабы Дуни дом под нее пустим. Бражки много надо будет, чтобы первачу накапать, сколько космонауты просять.
— Эт мы еще подумаем, — оборвал ее Виктор. — Давай лучша все тут прикинем, что будем к Рождеству куплять.
— Дуньке кожушок надоть, — сказала Тамара. — Девка уж большая, а ходит в рванье.