Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
— А ты не понял? — усмехнулся Конечников. — Заметил, что дед лет десять скинул?
— Отдам ей, внучок. Ценная, видать, вещица, — сказал дед Арсений. — А то ведь осерчает, детишкам достанется. А мне ведь главное, чтобы они жили.
— Ладно, не будем умирать прежде смерти, — сказал Федор.
— Это правильно, братуха, — вставил Виктор. — Эх, налил бы самогоновки, но теперь на ее проклятую смотреть не могу.
— А вот это правильно, — заметил дед. — Уж больно ты ей увлекался.
— А как не увлечься, — ответил Виктор. — Когда такое непотребство
— Давно пора было Тому гнать. Зарвалась баба. Теперь не сгонишь. Вона стройка как развернулась. Будут теперь забулдыги в окна дышать.
— А я так мыслю, — сказал Виктор. — Продам я все это добро. Цену возьму хорошую, таперя много богатых у нас в Хованке, кто до этого места охоч. Да хоть эта змея подколодная, Тома, выкупит. Ей место это нужно до зарезу. Не буду препятствовать, зачем. Подадимся в леса, подальше от ел, от остального народу. Вон Федька баить, рудник тута будеть по соседству. Будут из земли руду как-то особу тянуть.
— Правда ли? — спросил дед Арсений.
— Правда, деда. Такой руды во всем Обитаемом Пространстве нет. Без нее ни брони, ни реакторов, ни пушек не сделать. Оттого-то вцепились в планету нашу мертвой хваткой. Кстати. Тут скоро строителей привезут и горных рабочих. Поселок расширят. Город будет шахтерский.
— О, как, — горько удивился дед. — И что все эти инопланетники будут нашу землю топтать и поганить?
— Да, — кивнул головой Федор. — Слышал я, что будут набирать полицию, чтобы за порядком следить. Набирать будут из местных. На месте подучат, а может, пошлют на курсы куда — нибудь. Людей поднатаскают. Витьку вон, прочат в начальники.
— Так вот зачем они нам деньги дали… — дед с досады плюнул на пол и качая головой растер плевок сыромятной чуней. — А я думал, добрая у нас правительница…
— Да, не без дальнего прицела, — ответил Федор. — С нами или без нас, они бы это сделали. А так у них есть народ, который за княжну глотку перегрызет. И за порядком досмотрит лучше чем наброда, которая сегодня здесь, а завтра поминай как звали.
— Да ну вас, — усмехнулся Виктор. — Пяссемисты — нытики. И так вам плохо, и сяк. Я в полицию с удовольствием пойду. Будут пришлые по одной половице у меня ходить. По нужде в лес не сбегают. Будут в своих космонаутских бараках под себя делать и нюхать.
— Я верю, — грустно усмехнулся Федор. — На то и было рассчитано.
— Да ну тебя, — засмеялся брат. — Пусть меня беруть. Обороню я землю нашу. Ты от эланских гадов в космоси доблестно стражалси, а тут тоже… наброде не дам поганить и баловать. Будя и от меня польза.
— Э-ээх, — с укором сказал дед.
— Ладно, хорош, — сказал Виктор, демонстративно потягиваясь. — Пойду я в свой, личный дом спать. Без бабы, но хоть не в бардаке.
Виктор ушел.
— Да уж, — сказал Федор, проводив глазами брата. — Полицмейстер, едрена вошь.
— Горе у Витюни, — сказал дед. — Любил он Алену больше жизни. Сказал как-то, что все отдал бы, чтобы вернуть ее.
— Ну, это дело такое, — ответил Федор. — Сегодня что случилось?
— Да самое простое дело.
— Да все к тому и шло, — размышляя, покачал головой Федор. — Завтра суббота, поспать можно подольше. Если только в гарнизоне опять что-нибудь не устроят.
— Поспи, внучок, поспи, — согласился дед.
— Ты как на работу пошел, опять хромать стал. Надо видать, тебе отдыхать больше. Первое время не мог к тебе привыкнуть. Как не посмотрю — глазам не верил. Прилетел такой молодой, словно только годочков пять — шесть прошло. Сейчас толи привыкать стал, толи сам отошел от своей болячки. Уже так в глаза не бросается. Полечил бы ногу. Ведь у фельдшера под боком целый день.
— Эх, деда, ты не представляешь, чем мне ее только не лечили, — вздохнул Федор. — От ноги одно название было. А что, я изменился?
— Делом занялся, — сказал старик. — Я уж думал ты запьешь по черному. Или с ума сойдешь. Бормотал что-то день-деньской, аж жутко делалось.
— Эх, деда, — вздохнул Федор. — Ничего ты не понимаешь. Самому скоро бормотать придется. Как медальон отдашь.
— Зачем это? — удивился старик.
— Ты думаешь, это тебе фельдшер помог? — усмехнулся Федор.
— А ты думаешь эта железяка?
— Не думаю, знаю. Но ты не расстраивайся. Научу я тебя словам. Словам тайным, заветным, верным. Переживешь тогда и стариков, и молодых. Да и мне надо чаще их читать, может, нога поправится.
— Опять ты за свое… Зачем? — почти испугался дед. — Не по людски это.
— Будешь, будешь, — усмехнулся Федор. — Чтобы чувствовать себя хорошо, чтобы молодеть день ото дня. Скоро на молодух потянет, новых детей себе народишь.
— Зачем это я тебе буду дорогу перебегать? — возмутился старик. — Это нынче твое дело род Конечниковых продолжить. В Хованке, понятное дело, ты не останешься. Но хоть где-нибудь то осядь, семью заведи, правнучат мне роди, чтобы я радовался, что не только у Виктора наследники есть, но и у тебя. Ты же мой самый любимый внучок, хоть и пошел по дорожке космонаутской.
— Ай ладно, деда. На конька своего любимого сел, — с досадой ответил Федор. Давай лучше, коль время есть, записи посмотрим.
— Какие записи, Федечка?
— Ну те… С накопителя, которые у нас в сенях валяются. Узнаем, что было. Может, что новое будет.
— Отчего же не поглядеть. Это завсегда полезно, — сказал старик. — Это наша история от самых корней может оказаться.
— Или какие-то старые программы и данные, которые без старых приборов не прочитаешь.
Федор принес из сеней древний накопитель, утратившие за века сходство с компьютерным оборудованием, стер с него пыль и плесень, проверил и подчистил надфилем контакты.