Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Капитан Кинг с тех пор пожелтел и высох. Гуталина списали с корабля и отправили в интендантскую службу, заведовать одним из складов крепости.
Конечников догадывался, что дело здесь не в нейроуправляемом протезе, почти неотличимом от живой руки.
Непереносимый ужас, который испытал офицер на борту летающего госпиталя, разъедал когда-то храброго Гута изнутри. Первый лейтенант помнил слова Лары и догадывался, что на месте Авраама должен был оказаться он.
Василий использовал последний козырь. Он вынул тайника
— Круто, — сказал он. — Респект…
— А то… — с довольной улыбкой сказал Стрелкин.
— Васька, а по какому поводу? — поинтересовался Конечников, бросив взгляд на пузырь в руках Авраама.
— Так это… Праздник нынче, день Военно-Космических сил, — ответил второй лейтенант.
Он забрал емкость у Гута и стал старательно отмерять каждому дозу выпивки.
— С каких это пор ты государственные праздники отмечаешь? — несколько раздраженно спросил Федор. — Кроме ежедневного дня граненого стакана, конечно.
— Этот отмечаю. Сам подумай… Разве не праздник? Единственный день в году, когда теткам приказано давать космолетчикам быстро и без мозгокрутства.
— Да ладно, приняли бы по сто грамм обычной смеси и вперед…
— А ты на наших баб будешь перегаром от «пакадуровки» собрался тошнить? — ответил Стрельников. — Посмотри, что пить будешь…
Стрелкин протянул Федору бутылку, где плескался янтарный напиток. На роскошной глянцевой этикетке гордо сияло золотом слово «Мето» — название дорогого эланского коньяка.
— Ну, ты Василий даешь, — поразился Конечников, вернув бутылку Стрельникову.
— А тетки, поверь мне, знают, запах благородных напитков, — заметил второй лейтенант.
— Ну, теперь все бабы наши, — с улыбкой сказал Гут.
Конечников задумчиво покачал головой.
— Не тормози Крок — подбодрил его Стрельников. — Выпей, и все пройдет.
— Там же будут шампанское давать, — возразил Федор. — Успеем еще…
— Крок, да ты своей кислой мордой всех баб распугаешь, до того как примешь «шипучки» до нужной кондиции.
— Ладно, Федор, чего ты? — вмешался Гут. — Давай примем и пойдем.
Капитан Кинг, словно боевой конь, почувствовал близость волнующего момента, когда сможет на облапить какую-нибудь мадам, готовую отдаться совершенно бесплатно. Сейчас, заведенный приготовлениям, Авраам не сомневался в том, что он сумеет произвести на женщин нужное впечатление.
— Ишь ты, Абрашка, как разошелся. Вздрогнем, что-ли, господа офицеры… За праздник наш профессиональный и чтобы бабы давали. До дна!
— Ни хрена себе ты налил, — попробовал возмутиться Федор, поднимая полный до краев пластиковый шкалик.
— Пей, Крок, оно для отростка полезно. Стоять будет, как лом.
Приятели аккуратно чокнулись и выпили. Конечников, ненавидящий «клопид», через силу опустошил емкость. Почти сразу, согревая тело, разгорелось темное пламя опьянения.
Федор с некоторых пор терпеть не мог это состояние на всех стадиях: от чувства легкого превосходства над окружающими и желания подвигаться до похмельной головной боли наутро.
Но тут первый лейтенант вдруг почувствовал, как печаль, его всегдашняя спутница после Гало, растворилась вдруг искусственном возбуждении, утонула в нахлынувшем грубом веселье. Ему снова стало 25 лет, вся жизнь была впереди и все плохое, как в молодости, казалось поправимым.
— Васька, а ты откуда коньяк взял? — поинтересовался Гут.
— Где взял, там больше нет, — ответил Стрелкин.
— Постой-ка, — с этими словами Федор взял бутылку, разглядывая голографические наклейки. — Вася, это что, та бутылка, которую я привез из командировки?
— Да, — сказал второй лейтенант.
Было видно, что Стрельников смущен.
— Во даешь… — удивился Авраам. — Я и то свою выпил.
— Пошли, что-ли, господа, — уклонился от обсуждения этой темы Стрелкин. — Еще немного, и всех целок разберут. И будем мы как дураки слоняться, хорошего коньяка напившись. Но сначала повторим для храбрости…
Это «для храбрости» было проделано снова и снова, пока не кончилось пойло.
— Двинемся, — со вздохом сказал Василий, разглядывая пустую емкость.
— Давай, — отозвался Федор. — Иначе опоздаем на построение, Палыч съест с дерьмом.
Пока они двигались к покоям Благородного Собрания, Федор размышлял о том, чего стоило Стрельникову побороть искушение выпить эту бутылку.
Особенно в прошлом месяце, когда на корабле закончились запасы денатурата, и вся команда превратилась в свору голодных собак, вынюхивающих, где можно раздобыть желанную отраву.
Технические помещения подходили почти к самому сердцу станции. На площадке «черной» лестницы, у границ сверкающего бронзой и хрусталем пространства Первого коридора, была устроена курилка. Туда «ныряли» господа из зал Собрания, чтобы «засадить» косяк, принять вина или водки, доводя до кондиции свое состояние после изысканных, но крайне дорогих напитков, которые продавались в баре.
Когда приятели, будучи изрядно поддатыми добрались туда, они решили покурить и закусить конфетами, чтобы от них меньше несло выпивкой.
Федор стал разглядывать надписи на стене, усмехаясь глупостям, которые там были. Тут его внимание остановилось на плакате, где могучий деметрианский воин вонзал длинный, как сабля штык в область «пятой точки» отвратительного эланца с лицом регул-императора Бальдуро Второго.
Конечников собрался было пройти мимо — патриотические плакаты давно набили оскомину, но увидел, что неизвестный рисовальщик удачно дополнил стандартную картинку, заменив оружие в руках солдата на огромный половой член.