Свет призрачной звезды
Шрифт:
Девушка ответила просительным взглядом. Ей было немного стыдно за поведение лесного воина. Она хотела, чтобы Тотил изменил тон речи, и он послушался.
— В целом, хороший город… Он выгодно отличался от аналогичных городов и… укрепленные убежища сохранили жизнь многих его обитателей, в том числе, мою.
— Когда началось строительство города, я акцентировал внимание именно на военной подготовке, а расположение улиц оставил на усмотрение главного архитектора, — Обилер шагнул навстречу Тотилу. — Видимо, он допустил ошибку. Всем свойственно ошибаться… Напрасно я не доверил проектирование сыну… Я слышал, вы не согласны разместить ваш отряд в заповеднике Номинобина. Обоснуйте
— В заповеднике нельзя устраивать поселение. Враг находится близко. Нужно найти безопасное место вдали от Номинобина.
— Тогда я предлагаю вам самому выбрать место для поселения, — Обилер ткнул пальцем в маленький светлый завиток на стене.
Виртуальные точки и линии заполнили пространство, окружили Тотила. Его гордый взгляд сменился растерянным, уголки губ вжались в щеки. Нащупав в окутавшей зал темноте руку Виалы, лесной инженер крепко сжал ее и держал, пока перед ним разворачивались карты городов, испещренные красными язвами. Тотил старался не задумываться над тем, что именно: разрушения, военные заводы или просто появление здесь врага означают красные точки, но при одном их виде соленая слизь подкатывала к горлу, лишая дара речи, да он и не знал, что говорить. Не предполагал, как плохо обстоят дела на планете. Полностью разрушенные города не отражались на карте. Тотил искал родной Мзепелеп, но его не было, как не было и Обилеротина, и многих других городов. Линии, точки и пятна расплывались в глазах. В горле жгло. Рука, держащая руку Виалы, дрогнула. Пальцы девушки успокаивающе подвигались без попытки высвободиться. Израненные красными пятнами части карты проплывали быстрее течения Зизлена. Наконец взору открылась столица. На карте Номинобина язв почти не было, обширным очагом закрашен был только центр города, парк же оставался далеко в стороне, зеленым пятном светился среди темноты, и, казалось, от него исходит свежий утренний аромат лесных цветов.
— Я принимаю ваше решение, господин правитель, — Тотил нашел лицо Обилера среди проецируемых линий и продолжил, обособленно выделяя каждое слово, — и предлагаю сотрудничество.
Он отпустил руку девушки.
— Ты останешься в нашем убежище? — обрадовалась Виала.
— Нет, я буду жить в поселении, — нехотя выдавил Тотил, — но вступлю в повстанческое движение.
— Ты вступил в нашу армию, когда сбил тот лангебютен, — к разговору присоединилась Ралина. Она отключила проекцию, подошла к Тотилу, затем обратилась к дочери, — Тебе не придется учить его воевать. Но отныне ты несешь ответственность за его жизнь по установленным правилам. Поскольку привела его.
— Ваша дочь — отважная воительница, — похвалил Тотил, с почтением отступив на шаг.
— Пожалуй, слишком отважная, — Ралина усмехнулась и строго добавила. — Береги ее.
— Самый приятный для меня приказ, — заверил инженер, снова поймав руку Виалы.
— Не приказ, а просьба, — уточнила Ралина. — Ты понял меня, парень.
— Да, я понял, — подтвердил Тотил.
— Тебе не помешает ознакомиться со схемой лебтетовых коммуникаций бункера, — Обилер вслед за женой решил обратиться к Тотилу проще, после чего перевел строгий взгляд на дочь:
— Отведи парня на кухню и познакомь с Полководцем и Крошкой Нив.
— Да, папа, — восторженно ответила Виала.
— Мы вместе поедим, а потом мы с женой отправимся в Авыфонтин. Там нужно создать новое обособленное подразделение. Нам придется пробыть там несколько дней. Полководец останется в бункере за главного.
Обилер и Ралина вышли из зала.
— У нас тут живет настоящая полунелианка. Мы зовем ее Крошка Нив, — шепотом поведала Виала своему любимому инженеру из леса. — Она не питается мясом и не кусается, так что не бойся ее. Полководца Латлина тоже не надо боятся, хоть он часто бывает излишне строг со всеми нами. А еще вот что скажу по секрету. Крошка Нив и Полководец поначалу тут устроили маленькую войну между собой. Но быстро поладили. Думаю, они влюбились. Но пока сами не понимают.
— Любовь или осознаешь сразу, или понимание приходит спустя долгое время, — мечтательно улыбнулся Тотил.
Виала продолжила увлеченно рассказывать ему о жителях бункера, время от времени спрашивая: “Ты все понял?” или “Ты слушаешь”. Тотил растерянно кивал в ответ. Виала понимала, что лесной инженер почти ничего не запомнит, но идти с ним рядом и говорить, любуюсь его воодушевляющей улыбкой, доставляло ей огромное удовольствие. Девушка считала, что видит, как происходит чудо, как Тотил влюбляется в нее все сильнее, и эта мысль возносила ее к невидимым из бункера небесам.
ГЛАВА 53. Страшный зверь
Кэм, его друзья и лесные жители
Ожидание у входа в тоннель затянулось надолго. Кэм, Ювек и Шадпи полусидя на широкой металлической “морде” цыжсекра, всматривались в зеленые кусты, откуда должны были появиться лесные скитальцы. Лица и руки друзья намазали соком лахлетии для отпугивания назойливой мошкары.
Ювек старался развлечь Шадпи, рассказывал ей веселые истории. Девушка иногда отвечала ему, но смеялась редко, и почти не улыбалась.
Кэм не вмешивался в их разговор. Он в мрачной задумчивости сидел, придвинувшись к мохнатому кусту внедепила. Тонкие ветви, пригибаемые ветром вниз, гладили мелкими листьями его руки и светло-коричневый металл цыжсекра.
Дружный хор насекомых привносил немного радости в его смятенную душу. Лес звенел от пения трехголосных и скрипучих лекнуфий, белокрылых рещгеров, радужных гдаминий. Крылатые насекомые свистели как рассекающие встречные ветра цыжсекры, трещали как сухие ветки под ногами и завывали как тревожный сигнализация.
Их пение вдохновило Кэма на творческие размышления.
Парень смотрел на узкие солнечные пятна, скользящие по листьям кустарника, и видел трехмерный узор на внутренней стене галереи. В поперечных сочленениях стеблей хвоща ему мерещился прозрачный лифт, украшенный золотистыми прутьями. Красные прожилки листа дюветеда напоминали разветвление системы коммуникаций под массивным многоэтажным зданием. Реальность расплывалась, части живой природы становились разноцветными виртуальными линиями, тень трансформировалась в темноту помещения, где он творил, кропотливо выполняя любимую работу, где линии под прикосновением его рук изменялись, принимали четкую форму, становились проектом, готовым к воплощению в реальность.
Как много идей можно позаимствовать у природы! Гибкость обманчиво хрупких травинок яцчолы, устойчивость вросших корнями в поверхностный слой почвы пгевов, причудливую форму шляпки гриба нуцдена для крыши. Ему легко было собирать идеи, как зрелые ягоды с ломких стебельков.
На ветку рядом с плечом Кэма плюхнулся недавно перелинявший и потому сверкающе светлый белокрылый рещгер. По бокам его короткого туловища виднелись по три пары покрытых крючковатыми наростами лапок. Шесть прозрачных крыльев, сложившись веером, приподнялись. Опираясь на передние лапки, рещгер пристроил остальные на прожилки крыльев. Задние лапки начали движение вверх-вниз, но вместо мелодичного стрекотания раздался неприятный треск. Рещгер испуганно взмахнул крыльями и, не удержавшись на скользком листе, упал на подставленную Кэмом ладонь.