Свет, сошедший на землю
Шрифт:
– Убирайся, - приказал Ра.
Исетемхеб закивала, давясь рыданиями; она припала к полу, потом неуклюже встала, растеряв всю выучку, и бросилась к выходу. Ра несколько мгновений смотрел на двери, за которыми исчезла спина девчонки, и глаза его опять светились, как раскаленные угли.
Измена!..
Он знал, что таури подчиняются ему только из страха и полнейшего невежества; он был готов к изменам со всех сторон и в каждый миг. Но мысль об измене Хат – об одной такой возможности - почему-то заставляла его терять рассудок от ярости. Что в этой женщине-таури такого, что отличает
Но вместе с тем гоаулд осознавал, что ему не хочется не то что убивать ее, а даже ломать ее. Он возмущался самим собой, не понимая причин этого.
В конце концов Ра решил, что это приятное разнообразие на фоне всеобщего раболепия. Что помешает ему уничтожить девчонку, когда ее дерзость ему надоест? Ничего.
“Нет ничего, что было бы не в моей власти”, - подумал бог, и на губах его снова появилась тонкая удовлетворенная усмешка.
И если он узнает, что его наложница действительно изменила ему, он убьет ее немедленно.
Конечно, никакой раздачи заданий не получилось – узнав об отсутствии Исетемхеб, запаниковала Джепет и прежде всего сама учительница; мальчишки тоже испугались. Хат чувствовала, что девчонка наконец решилась отомстить ей за прошлую обиду; у нее едва хватило самообладания, чтобы выгнать всех из комнаты, включая и Джепет. Потом девушка села на пол и заплакала, закрыв лицо руками. Это смерть, несомненно, смерть. Хат слишком долго бегала от смерти – так долго, что устала, ослабли ноги; и вот наконец когти и зубы чудовища приготовились впиться в нее. Даже подлая Исетемхеб, отправившаяся доносить о своих подозрениях, не знает, на что способен Ра в гневе.
Хат долго просидела так – почти впав в беспамятство, едва дыша; как вдруг услышала, что кто-то вбежал в комнату.
– Первая!..
Хат ахнула и вскочила, обхватив плечи руками, словно прикрывая сердце. Но это оказалась всего лишь Джепет.
– Что?..
– Первая, Исетемхеб наказали за навет! – приглушенным голосом, но победно возвестила Джепет. – Она сейчас лежит в постели и стонет, ругая тебя! – заговорщицким шепотом прибавила ее союзница и хихикнула.
Хат нахмурилась. Не годилось поощрять вражду между детьми, между этими маленькими людьми.
– Вот как?
Внезапно ее окатила запоздалая волна облегчения. Наказана за навет! Значит, Ра не поверил Исетемхеб! Значит, ей самой ничего не будет!
А потом Хат как-то радостно задумалась.
Можно ведь воспользоваться тем, что девчонка временно обезврежена!
– Сильно ли больна Исетемхеб? – спросила она Джепет.
Та кивнула.
– Да, наставница. У нее болит голова, она слаба и почти не может вставать. Наверное, она пролежит несколько дней.
Хат покачала головой; но на губах ее появилась улыбка.
– Пусть Хор и Анубис поухаживают за своей сестрой, - сказала она. – Поди, Джепет, скажи им об этом, а потом возвращайся ко мне.
Джепет неуверенно улыбнулась, пытаясь понять; но она уже угадывала, что
Девочка отправилась с поручением, потом вернулась, трепеща от возбуждения.
– Мы будем что-нибудь делать? – спросила она. Хат покачала головой. Ни в коем случае.
– Спасибо, Джепет, - сказала она. – Я справлюсь со всем одна.
Она отправила ребенка играть, а сама села к своему столику, взяв чистый свиток. Хат недолго думала: вскоре тростинка побежала по папирусу, с легкостью превращая мысли хозяйки в значки-рисунки, непонятные никому из непосвященных. Великий Ра хорошо обучил свою служительницу.
Осуществить свой план сейчас Хат не могла – для этого нужно было тщательно выгадать время; желательно, чтобы Исетемхеб все еще оставалась в постели.
Но ближе к вечеру дворец потрясла неожиданная новость – бог взял себе новую женщину. Даже Хат была поражена. Не столько обижена, сколько – поражена: почему? Неужели она сомневалась в мужской силе своего господина?
Это была новая тринадцатилетняя девчонка, скованная страхом и плачущая. Наверное, она была красива. Но Хат видела только безмерный испуг, казавшийся больше самой этой девчонки. Несчастную провели мимо нее по коридору, в направлении покоев бога, и за дверями затих ее плач.
Хат покачала головой. Остается надеяться, что девица не разозлит бога своими слезами и сопротивлением настолько, чтобы он убил ее в первую же ночь. Почему-то Хат совсем не ревновала и не сердилась на новую наложницу – она откуда-то знала, что та не равна ей и никогда с ней не сравнится.
Хат легла спать одна, все еще исполненная изумления. Ей представлялось, что сейчас происходит в покоях бога, и жалость ее к девице еще увеличивалась.
Проснувшись рано утром, Хат услышала женский плач за стеной и сразу же поняла, что новая наложница оказалась слишком слаба для бога. Ее собственная служанка еще спала, и Хат не стала будить ее; она скользнула в сандалии, накинула поверх ночного платья легкое покрывало и отправилась навестить свою новую товарку.
Комната была обставлена красиво и уютно, но с меньшей роскошью, чем спальня Хат. Девица сидела на кровати, забившись в угол, и прижимала к груди подушку; голова ее была опущена, лицо искажено от слез. В этот миг она показалась Хат уродливой.
Услышав ее шаги, девчонка вскинула голову и вскрикнула.
– Кто это?..
Хат улыбнулась. Она оказалась старше девицы меньше, чем на два года, а уже была рядом с ней умудренной опытом женщиной.
– Я – Хат, - сказала она. – Первая служительница и первая женщина бога. А кто ты?
Девица притихла, видимо, поняв, что убивать ее сейчас не будут. Она действительно была хорошенькая – более угловатая и стройная, чем Хат, и сложением напоминала самого Ра. У нее были прямые черные волосы, продолговатое нежное личико и большие черные глаза.
– Меня зовут Сешешен, госпожа, - сказала она.
“Лотос”. Она и вправду как цветочек.
– Ты понравилась богу? – спросила Хат.
Почему-то утешать девицу ей расхотелось. Особенно когда она разглядела ее красоту. Сешешен покачала головой, и из ее глаз выкатились две слезинки.