Свет твоих глаз
Шрифт:
— Он не обижал вас? Руки не распускал? — Михаил тревожно заглянул в лицо Людмилы.
— Нет, — решительно и твёрдо соврала она.
Не хватало ещё, чтобы Михаил пошёл выяснять отношения!
Некоторое время они стояли молча, прижавшись друг к другу. Михаил гладил Люду по голове, и рука его едва заметно дрожала.
— Но теперь-то ты мне веришь, Люда? Не думаешь больше, что я передумаю и не приду?
— Теперь верю, — энергично закивала Людмила. — Верю, что придёшь, и что всё будет хорошо.
— Это самое главное, —
* * * * * * *
В понедельник, во второй половине дня, двери кабинета, в котором работал Михаил, без стука открылись.
Мельникову как комсоргу полагался отдельный кабинет, хоть и небольшой. Спартанский, с простыми шторами, без бархатных ковровых дорожек и без лакированных деревянных панелей на стенах.
— Здравствуй, Миша, — в дверях появилась Вера. — Мы едем в Горком комсомола или нет, я так и не поняла?
— Здравствуй, Вера, — Михаил не стал вставать из-за стола, лишь поднял глаза от бумаг.
Вот уже который день он приводил в порядок и систематизировал всю документацию, поскольку знал, что скоро придётся передавать дела. Беспорядок Михаил терпеть не мог и никогда не позволил бы себе передать своему последователю кучу неразобранных дел.
— Не знаю, как ты, — спокойно и по-деловому ответил Михаил. — А я никуда не еду. Работы много очень.
— Ясно, — усмехнулась Вера, поплотнее закрыла двери, вошла в кабинет и села на стул, стоявший у одной из стен. — Но ведь нас ждёт Севостьянов.
— Я не записывался на приём к Севостьянову, — пожал плечами Михаил. — И никого не просил меня ждать.
— Решил идти до конца? — ухмылка сползла с красивого лица Веры, и лицо это стало недобрым, несмотря на классически правильные черты. — Скажи, Мельников, чего тебе не хватало в жизни? Зачем вот это всё?
Когда-то давно, тогда, когда Михаилу было двадцать, а Вере — девятнадцать лет, он выдержал бешеную конкурентную борьбу за руку и сердце первой красавицы вечернего филиала Политехнического института.
Было знакомство с родителями Веры, настоящее сватовство. Вера воспитывалась в интеллигентной семье, но достаточно простой, и всё же Михаилу, выросшему в семье простых рабочих, постоянно давали понять: он неровня Вере.
Нужно было стремиться, соответствовать. Он стремился, и получилось очень неплохо. Была образцовая комсомольско-молодёжная свадьба. Первая близость — только после свадьбы. У Веры всегда были высокие моральные принципы, и несла она себя очень высоко, с достоинством.
— Зачем тебе эта колхозанка, Миша? — подняла красивую бровь Вера. — Ну сгулял… С кем не бывает? Такие уж вы, мужчины. Мой отец, светлая ему память, тоже был в этом плане не дурак, однако у него хватало ума не бросать семью, не оставлять жену и детей.
Михаил задумчиво смотрел на Веру. Стрижка сессон лежала безупречно, волосок к волоску. Изящная фигура, лебединая шея, большие карие глаза, совершенные черты. Бежево-коричневое
Вера прекрасна, отрицать это глупо. Но почему же у него давно не трепещет и не щемит в груди при взгляде на неё? Так, как… как…
Вспомнил, как расплетал косу Люды, когда они лежали в поле чуть больше недели назад, и на лбу выступила испарина.
— Что такое "колхозанка", Вера, я не понял? — спросил по возможности сухо и строго, незаметно провёл ладонью по лбу.
— Колхозница твоя, чего ты не понял?
— Возможно, это для тебя станет новостью, Вера, и открытием, — недобро усмехнулся Михаил. — Но даже твои предки — в любом случае выходцы из деревни. И вообще, я бы не отзывался столь пренебрежительно о людях, которые нас всех кормят. Что касается Людмилы… она из семьи рабочих.
— Ну давай, проведи для меня политинформацию, Мельников! Может, именно это тебя так заводит и возбуждает? А я недостаточно смотрела тебе в рот?
— Вера, — устало ответил Михаил. — У меня очень много работы, и мне некогда вести праздные разговоры, тем более, в подобном ключе.
— То есть, твоё решение осталось без изменений? Мы никуда не едем?
— Абсолютно верно, — кивнул Михаил.
— Ну что ж, — Вера встала и аккуратно расправила подол платья. — Ты сделал свой выбор. Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что ребёнка ты не увидишь? Любой суд встанет на мою сторону.
— Никакой суд не сможет запретить нормальному отцу видеть собственного ребёнка. Всё решаемо. Тем более, скоро Света достигнет того возраста, когда сможет выбирать сама.
— И ты надеешься на то, что Света выберет предателя?
— Не надо громких слов, Вера! Я не отказывался от Светы и никогда не откажусь. Дочь всё поймёт, я верю в это.
— Верь дальше, — Вера подошла к двери и взялась за ручку. — И готовься к неприятностям, Мельников! Я не отступлюсь.
Дождавшись, пока Вера уйдёт, Михаил посмотрел на телефонный аппарат, стоящий на столе, снял трубку и положил рядом с аппаратом. Подумав, встал и вышел из кабинета.
— Нина Петровна, — обратился к секретарю в приемной директора. — Мало ли, вдруг мне кто-то будет звонить сюда, разыскивать. Меня нет и сегодня не будет.
Секретарь кивнула, не переставая печатать на машинке. Мельников вернулся в свой кабинет, размышляя о том, что сегодня ему нужно успеть доделать всё. Завтра, скорее всего, возможности уже не будет.
* * * * * * * *
На следующий день, незадолго до обеда, когда Михаил опять сидел за столом в рабочем кабинете, двери вновь без стука распахнулись, но на этот раз так, что едва не ударились о стену. В кабинет не вошёл, а ворвался Севостьянов, лицо которого было мрачнее тучи.